В том месте кто-то хотел ее убить. Изображения, возможно, помогут обнаружить, кто это был.
Потом она вытащила из сумки фотографии с «лейки», включая ту, где был запечатлен священник со шрамом на виске, которую Шалбер не видел. Выложила их в ряд на тумбочке, потом сняла одну за другой на сотовый: лучше иметь копии, на всякий случай. Потом взяла прозрачный пластиковый конверт с герметичной застежкой и положила туда все пять снимков. Сняла керамическую крышку бачка и сунула конверт в воду.
* * *
Вот уже десять минут она сидела на маленькой кухоньке перед накрытым столом, а Шалбер, закатав до локтя рукава рубашки, хлопотал у конфорок, в переднике и с тряпкой через плечо. Он насвистывал. Обернулся, вывел ее из задумчивости.
– Ризотто с бальзамическим маслом, султанка в фольге, салат из цикория с зелеными яблоками, – объявил он. – Надеюсь, тебе понравится.
– Еще бы, – кивнула она, смущенная. Утром он приготовил завтрак, но взбить омлет еще не значит уметь готовить. А такое меню выдавало пристрастие к изысканной кухне. Достойное восхищения.
– Переночуешь здесь, – заявил он тоном, не терпящим возражений. – Возвращаться в гостиницу небезопасно.
– Не думаю, чтобы со мной что-то случилось. И все мои вещи там.
– Завтра заедем и заберем их. В другой комнате есть очень удобный диван, – улыбнулся Шалбер. – Естественно, я принесу себя в жертву.
Вскоре Шалбер разложил ризотто по тарелкам, они ели, почти не разговаривая. Сандра и рыбе отдала должное, да и вино помогло расслабиться. Не так, как после гибели Давида, когда она вечерами заползала в свою берлогу и глушила красное бокал за бокалом, пока не проваливалась в сон. Сейчас все было иначе. Она и не думала, что все еще способна достойно разделить с кем-то трапезу.
– Кто научил тебя готовить?
Шалбер проглотил кусок, запил вином.
– Можешь научиться многому, если живешь один.
– Ты никогда не задумывался о женитьбе? Когда мы в первый раз говорили по телефону, ты сказал, что пару раз был к этому близок…
Шалбер покачал головой:
– Брак не для меня. Это вопрос перспективы.
– Что ты имеешь в виду?
– У всех у нас складывается некое представление о жизни, проецированное в будущее. Знаешь, из чего оно состоит? Оно как картина: одни фигуры помещены на передний план, другие сливаются с фоном. Последние столь же необходимы, сколь и первые, иначе не сложится перспектива и картина предстанет перед нами плоская, то есть нежизненная. Так вот, женщины в моей жизни стоят где-то у кулис. Они необходимы, но не настолько, чтобы помещать их в первый ряд.
– И кто же в первом ряду? Кроме тебя, разумеется, – насмешливо проговорила Сандра, стараясь его задеть.