– И когда все закончится, пенитенциарии снова станут историей. Причем навсегда, уж вы об этом позаботитесь.
– Раз орден был упразднен, на то имелась причина.
– Какая? – спросил Маркус вызывающе. – Ну, давай говори.
– Есть вещи, которых ни мне, ни тебе не понять. Решения, спущенные сверху, отвечающие определенным требованиям. Мы приносили обеты Церкви, наш долг – служить, не задавая вопросов, полагаясь на то, что есть кто-то над нами, кто делает выбор также и ради нашего блага.
Стаи птиц вились между древними колоннами в том же ритме, что и во все века; их трели далеко разносились по утреннему холодку. День обещал быть ясным, но весь этот блеск пропадал втуне: Маркус был не в том состоянии духа, чтобы ему порадоваться. Как бы ни был он раздираем противоречиями, мысль о том, что возможна иная жизнь, привлекала его. Маркус считал, что сам его талант, недавно обнаруженный, налагает на него какие-то обязательства. Будто разрешение всего и всяческого зла сосредоточено в нем. Но теперь Клементе оставил ему выход, открыл перед ним дверь. И Клементе прав: то, что Маркус делает, нужно ему самому. Найдя Лару и остановив пенитенциария, он заслужит право на уход. С такой точки зрения это приемлемо.
– Что я должен делать?
– Выясни, жива ли еще девушка, и спаси ее.
Единственный способ, и Маркус прекрасно это знал, – идти по следам пенитенциария.
– Ему удалось распутать дела, которые в архиве значились как нераскрытые. Он молодец.
– Ты не хуже. Иначе ты не обнаружил бы то же самое. Ты – такой же, как он.
Маркус не знал, порадовало его такое сравнение или ужаснуло. Но нужно идти вперед. До самого конца, сказал он себе.
– Код на этот раз – с. г. 925–31–073. Дело тебе не понравится, – сразу предупредил Клементе, вытаскивая пакет из внутреннего кармана плаща. – Человек мертв, но мы не знаем, кто он. Его убийца сознался, но нам неизвестно его имя.
Маркус принял пакет из рук Клементе: ему сразу показалось, что тот слишком легкий и тонкий. Маркус раскрыл его и увидел, что внутри лежит всего один листок, исписанный от руки:
– Что это такое?
– Исповедь самоубийцы.
Кто-то погладил ее по щеке, и она проснулась. Открыла глаза, ожидая увидеть Шалбера рядом с собой. Но никого не было. И все-таки ощущение было отчетливым.
Тот, кто был с нею этой странной ночью, уже встал. Она слышала, как шумит в душе вода. Тем лучше. Сандра не была уверена, что хочет его видеть. Не сейчас, сказала она себе. Ей требовалось какое-то время побыть одной. Ведь безжалостная откровенность дня придавала совсем другой смысл тому, что происходило ночью на этих простынях. Солнцу безразлично, стыдно ли ей, испытывает ли она чувство неловкости: лучи его проникали сквозь жалюзи, выставляя напоказ ее нижнее белье, разбросанное по полу вперемешку с прочей одеждой; одеяла, сбившиеся в ногах кровати, ее собственное нагое тело.