– Возможно, ты и прав, я как раз сегодня об этом подумал. К счастью, ты вовремя явился в клинику: если бы ты меня не увез, те двое прикончили бы меня.
При этих его словах товарищ потупил взгляд.
– Ты следил за мной, верно?
– О чем ты говоришь? – возмутился было Клементе.
Маркус, не веря, повернулся и посмотрел ему в лицо:
– В чем дело? Что ты скрываешь от меня?
– Ничего.
Клементе насторожился, и Маркус попытался нащупать причину:
– Дон Микеле Фуэнте передает исповедь Альберто Канестрари, который собирается покончить с собой, но по распоряжению епископа опускает имя кающегося. Что вы пытаетесь защитить? Кто там, наверху, желает предать все дело забвению?
Клементе молчал.
– Я так и знал, – сказал Маркус. – Канестрари и Астора Гояша связывали деньги, так ведь?
– Непохоже, чтобы хирург нуждался в деньгах, – возразил Клементе без особой убежденности.
Маркус уловил его смущение.
– Больше всего врач пекся о своем добром имени, – сказал он и добавил: – Он считал себя хорошим человеком.
Клементе понял, что больше не может разыгрывать этот спектакль:
– Больница, которую Канестрари построил в Анголе, поистине грандиозна. Продолжая дело, мы рискуем уничтожить ее.
Маркус кивнул:
– На какие деньги доктор ее построил? На деньги Гояша, верно?
– Мы не знаем.
– Но это вполне вероятно. – Маркус разволновался, впал в бешенство. – Жизнь ребенка в обмен на тысячи жизней.
Клементе ничего не мог возразить, его подопечный уже понял все.
– Выбираем наименьшее зло. Но тогда принимаем и логику, заставившую хирурга принять столь безумное соглашение.
– Эта логика нас не касается. Но жизнь тысяч и тысяч людей – да.
– А ребенок? Его жизнь ничего не значит? – Маркус помолчал, пытаясь совладать с гневом. – Как бы рассудил Бог, от лица которого мы действуем? – Он посмотрел Клементе в глаза. – Кто-то отомстит за одну-единственную жизнь, что и предвидел таинственный пенитенциарий. Мы можем остаться в стороне и наблюдать, как это произойдет, а можем попытаться что-то предпринять. В первом случае мы попросту станем соучастниками убийства.
Клементе знал, что Маркус говорит правду, но колебался. Через какое-то время все-таки заговорил:
– Раз Астор Гояш считает необходимым наблюдать за амбулаторией Канестрари через три года после случившегося, значит он боится, что окажется в чем-то замешан, – заявил он и добавил: – То есть существует доказательство, из-за которого его могут прижать за это убийство.
Маркус улыбнулся: товарищ на его стороне и не собирается его бросать.
– Мы должны выяснить личность убитого ребенка, – быстро проговорил он. – И кажется, я знаю, как это сделать.