Женщина была заинтригована:
— Может, тогда возьмете меня к себе в штат?
— Я ведь серьезно, — сказал Олег без улыбки. — Это вы мне сказали, что оба убитых — клиенты Леборна… До вас это никому и в голову не приходило.
— Ну да, я же Брету, можно сказать, крестная мать в его портретном бизнесе, — протянула Эмилия. — Я об этих двоих сразу подумала.
— Ну так вот: может быть, погибли не двое, а трое… Все трое — клиенты Леборна. А может, их было и больше — мы этого пока не знаем. Поэтому я и попросил вас о встрече. В конце концов, за всю мою четвертьвековую практику службы я не встречался с переплетением искусства и преступлений — если понятно, о чем я говорю.
— Знаете, ваш вопрос может оказаться гораздо сложнее, чем вы сами предполагаете. — Стоун наконец была совершенно серьезна, и Потемкин не впервые в жизни поразился, как меняется человек, когда говорит на темы, для него жизненно важные. Даже лицо Эмилии изменилось — стало более значимым, вдохновенным даже… — Только вы, Алек, должны понять, что это разговор — не на одну чашку чая. Если вы и вправду хотите узнать, что я думаю об этих вещах — они ведь чертовски сложные. Адски сложные… Налейте же мне еще чаю, что вы за кавалер?
Потемкин послушно наполнил тонкие фарфоровые чашки.
— Вот я сказала «чертовски», «адски»… Замечаете, какой дьявольский лексикон? Мы с вами тут подходим к границе владений Князя Тьмы — а может быть, даже пересекаем эту границу… Вы спрашиваете меня о вещах философских — может ли искусство убивать? Правильно я вас понимаю?
Потемкин кивнул:
— Я почти ничего не знаю из этой области, поэтому с благодарностью выслушаю все, что вы скажете…
— Но что‑то все же вы знаете? Расскажите что!
— Пожалуй, только об Эдварде Мунке. Его картина «Крик». И что было с человеком, который ее уронил…
— Все верно. Он заболел и умер. А другой, случайно задевший картину, попал в тяжелую автомобильную аварию. А третий, кто с досады картину ударил — не порезал, не повредил, только ударил, — тоже скончался в мучениях. О’кей! Если вы знаете это — этого достаточно для начала нашего разговора.
Эмилия перевела дыхание:
— Вы ведь родом из России, я слышала? По вас не скажешь… И художника Репина вы, конечно, хорошо знаете?.. А слышали вы когда‑нибудь, что многие из тех, кто ему позировал, скоропостижно умирали?.. Никто этим совпадениям не придавал значения. Умер Мусоргский, композитор, чуть не на следующий день после окончания портрета, умер врач — Пирогов, по‑моему… Через два дня. Какой‑то ваш премьер‑министр…
— Столыпин? — подсказал Потемкин неувереннно.