Эмма выглядела озадаченной.
— Но вышло иначе? Ты влюбился в нее? Что случилось?
Он помолчал, собираясь с мыслями. Кому он говорил о ребенке? Никому.
— Мэгги забеременела.
Эмма напряженно приподнялась на локте, глядя на него. Он собрался с силами и, посмотрев ей в глаза, увидел в них сочувствие и вопросы.
Однако она ничего не спросила и никак не проявила свое любопытство. Давала ему возможность самому рассказать все, как сочтет нужным.
— И это все изменило.
Внезапно он вспомнил все с такой легкостью и ясностью, словно кто-то насмехался над его уверенностью в том, что ему удалось оттеснить эти воспоминания в самый дальний уголок памяти.
— Сначала я страшно испугался. Подумал о том, что этого мне хотелось бы меньше всего. Мэгги твердо стояла на своем. Сказала, что оставит ребенка независимо от того, как я себя поведу. — Он вздохнул. — Она сказала это так, словно предлагала мне свободу, но, оглядываясь назад, думаю, я с самого начала ничего для нее не значил.
— А ты? Что ты сделал?
Эмма выглядела озадаченной, гадая, нет ли у него где-нибудь в провинции тайной семьи.
— Когда прошел первый шок, я обрадовался, и чем дальше, тем больше росла моя радость. С каждым днем я все яснее видел наше будущее. Я собирался стать самым лучшим в мире мужем и отцом, которого свет не видывал.
— Вы поженились?
Дэн горько улыбнулся и покачал головой.
— Я хотел, но этого так и не произошло. Я мечтал создать семью, ничем не напоминавшую мою собственную. Чтобы каждый исполнял свои семейные обязанности, чтобы мы стали хорошими родителями, связанными крепкими здоровыми чувствами. — Он снова замолчал. — Я уже почти видел домик за белой изгородью. Собаку. Барбекю по выходным. Все стереотипы. И мне это нравилось. А потом все рухнуло, потому что она потеряла ребенка.
Острая, рвущая душу боль в груди вернулась. Немного притупившись от времени, она не исчезла, как старая незажившая рана.
Эмма села на кровати и взяла его за руки. Ее глаза были полны печали.
— О, черт, Дэн. Мне так жаль.
Он отмахнулся, покачал головой и с трудом проглотил стоявший в горле ком.
— Это было давно.
Если считать годы.
— Я покончил с этим.
— Мне бы и в голову не пришло, что ты можешь интересоваться семьей и детьми. И не только потому, что все твои флирты быстро заканчивались, и не потому, что ты никогда не ездил навещать родителей. Ты самый неприспособленный к детям человек из всех, кого я знаю. У тебя пентхаус с открытой террасой, битком набитый стеклянными предметами и мебелью с белой обивкой. У тебя даже машина двухместная.
— А зачем мне семейный дом или «вольво»? У меня нет ни малейшего желания повторять этот путь. Однажды я уже сделал все, что мог, но все равно ничего не вышло.