Мне, впрочем, понадобилось не так уж много времени, чтобы запомнить, как ходят фигуры, узнать, как правильно класть доску, расчерченную на шестьдесят четыре квадрата (если сидишь лицом к доске, квадрат в левом нижнем углу должен быть черным) и усвоить азы шахматной тактики. В шахматах один противник играет белыми, другой – черными, причем каждая «армия» состоит из восьми пешек, двух ладей, двух слонов, пары коней, короля и ферзя (не «королевы»!). В отличие от шашек, где все фишки ходят одинаково, в шахматах каждая фигура движется строго в соответствии с правилами: некоторые ходят только параллельно сторонам доски, некоторые – только по диагонали, а некоторые могут даже перепрыгивать через другие фигуры. Ну и наконец я убедился, что когда твой соперник произносит слово «мат», это очень и очень плохо.
Выключая компьютер, я отнюдь не льстил себе надеждой, будто отныне я смогу соперничать с Майки. Я даже не запомнил все правила, которые оказались на редкость запутанными, однако общее представление о шахматах я получил, и это заставило меня преисполниться уважением к мальчишке. Да, он не может разговаривать, но это не означает, что он глуп. Скорее, наоборот: парнишка – настоящий самородок, а вот мы…
В восемь часов на парковке возле суда я встретился с Мэнди. Ехать нам было сравнительно недалеко: тюрьма в Беннерсвилле находилась милях в девяноста от Брансуика, поэтому мы отправились в ее служебной «Тойоте». Как только мы оказались на шоссе, Мэнди достала из кейса какой-то сверток и положила мне на колени.
– Это тебе.
Взвесив сверток в руках, я прикинул, что там может быть. Популярная книга в бумажной обложке? Развернув подарочную бумагу, я действительно обнаружил внутри экземпляр «Рыбалки для чайников».
Мэнди тем временем включила поворотник и поменяла полосу.
– Я подумала, что тебе это может пригодиться.
Я раскрыл книгу и прочел на титульном листе: «Рыбалка – удовольствие, журналистика – работа. Не забывай об этом, Чейз!»
– Спасибо. – Я улыбнулся и положил книгу на приборную доску. – В следующий раз я десять раз подумаю, прежде чем приглашать тебя на рыбалку.
Беннерсвилльскую тюрьму со всех сторон окружал двадцатичетырехфутовый забор из толстой сетки, поверх которого тянулись спирали колючей проволоки. По углам стояли караульные вышки, с которых зорко наблюдали за происходящим внизу вооруженные часовые. Всем своим видом тюрьма словно говорила – лучше сюда не попадать.
У ворот Мэнди предъявила свое удостоверение. Некоторое время мы ждали, пока охранник сверится со списком посетителей. Наконец он протянул нам пропуск, который полагалось поместить под лобовое стекло, и махнул рукой в направлении большого кирпичного здания слева от въезда. В здании было пять этажей, по периметру крыши также шло ограждение из сетки и колючей проволоки, и я подумал, что там, возможно, находится баскетбольная площадка или «загон» для прогулок заключенных.