Джулия вспомнила о своем собственном портрете, который заказал граф Карриндейл сразу после рокового бала. Где он теперь? Его сожгли? Или убрали на чердак Карриндейл-Хауса, где он пылится, всеми забытый?
– Какому отцу не понравится такой портрет? – ответствовала она.
Талейран взглянул на гостью с видимым удовольствием. Его глаза были проницательными, даже, можно сказать, пронзительными. Джулии казалось, что они проникают в ее голову и читают ее мысли. Вместе с тем своих мыслей он не выдавал. Совсем как Каслри.
– Она не первая австрийская королева, правившая у нас во Франции, – сказал князь и снова устремил взгляд на портрет. – Правда, после того, что мы сделали с предыдущей, бедной Марией Антуанеттой, я удивлен, что австрийцы доверили нам еще одну. – Он повернулся к Джулии: – Думаю, после того как тебя покорили, все переходит к победителю. Наполеон хотел получить принцессу с безупречной королевской кровью, способную дать ему наследника, и эта бедняжка стала военным трофеем. – Он склонил голову. – И все же она его любила. Как вы считаете, она жертва или победительница? Наполеон определенно любил ее. Ведь она подарила ему сына.
– А теперь ее держат вдали от мужа, – тихо молвила Джулия. Скучает ли она по нему? Мечтает о встрече? Или забылась в объятиях любовника?
– О, так лучше, уверяю вас. Вы не считаете, что Наполеон заслужил страдание?
– Разве это не должны решать державы-победительницы? – мягко спросила Джулия.
Талейран усмехнулся.
– Частично. Они могут заставить его страдать как угодно, но я здесь представляю Францию, а Франция не должна расплачиваться за грехи Наполеона. – Он пронзил ее острым словно лезвие бритвы взглядом. – Но как бы сильно ни страдал Наполеон, боюсь, бедный маленький мальчик претерпит гораздо больше. Он станет пленником на всю оставшуюся жизнь, и с этим ни я, ни кто-либо другой ничего не сможет сделать. Он опасен, как маленькая собачка, которую никто не принимает всерьез, но она может укусить. Да, ему придется жить под замком. – Министр сделал короткую паузу и спросил: – Насколько мне известно, у вас тоже есть сын, миледи. Ему нравится Вена?
Джулия скрыла удивление, сделав несколько шагов вперед, чтобы рассмотреть другую картину, изображавшую маленького мальчика в тюремной камере, испуганного, с запавшими глазами, румянец уже давно покинул его щеки. Это был сын Марии Антуанетты, некогда наследник французского престола, теперь уже мертвый. Материнское сердце Джулии исполнилось сочувствием к бедному ребенку.
– Он еще слишком мал, чтобы понимать, где находится, ваше высочество, – ответила она на вопрос Талейрана.