Томас не внимал голосу рассудка. Он хотел Джулию Лейтон. И даже не мог припомнить, когда, оставшись наедине с женщиной, был не в силах контролировать ситуацию. Он никогда не терял голову от страсти. Женщины всегда были для него средством, позволяющим достичь цели – физического удовлетворения или материальной выгоды. Он дарил им удовольствие, брал то, что хотел, и уходил раньше, чем они успевали опомниться.
Но с Джулией все было иначе, и он не мог объяснить почему. Возможно, потому, что она для него – запретный плод. Она принадлежит другому мужчине. Или все дело в желании украсть то, что нельзя получить иначе? Да нет же, нет. Просто она не такая, как все. Настоящая леди – красивая, доверчивая, невинная, неосознанно обольстительная. Поцелуем в темном саду она заставила его кровь вскипеть, а теперь…
Томас отчетливо понимал, чего она хочет.
Его.
Пожалуй, это не спасение. Это добыча. Она тихо постанывала, прижимаясь к нему всем телом. Томас подхватил девушку на руки, отнес к мягкому кожаному дивану, уложил ее, а сам лег сверху. Теперь он чувствовал такое же отчаянное желание, как она. Ее руки – довольно сильные, надо сказать, – обхватили его за плечи. Его окутал аромат ее духов, он был околдован ее страстными поцелуями. Она позволила ему поднять ее юбки, провести кончиками пальцев по шелковистой коже бедер…
Пальцы Джулии неумело возились с пуговицами его рубашки, но замерли, когда он осторожно раздвинул рукой ее бедра и почувствовал влагу и жар.
– О! – простонала она, когда он принялся ласкать нежные складки и маленький, но необычайно чувствительный бутон плоти, даря ей наслаждение, о существовании которого она даже не подозревала. Страстные стоны он заглушил поцелуем.
Одной рукой Томас расправлялся с застежкой панталон, продолжая целовать девушку. Он никак не мог насытиться.
Джулия ахнула, когда он вошел в нее, и застыла под ним. Она оказалась тугой… слишком тугой…
Нервничает, но это понятно. Надо было запереть дверь. Но теперь уже слишком поздно. Он, конечно, проявил беспечность, но был не в силах контролировать себя, не мог остановиться. Впрочем, она и не просила его об этом. Она схватила его за плечи – ее ногти впились в плоть, он чувствовал это даже сквозь одежду.
Томас долго не продержался. Один последний сильный толчок, и он излил семя, одновременно почувствовав удовольствие разрядки.
Ошеломленный, он навалился на нее и поцеловал, все еще оставаясь внутри ее. В темноте он не видел выражения ее лица.
Что, черт возьми, он натворил?
Он скатился с нее, отвернулся, вытерся носовым платком и привел в порядок одежду.