– По крайней мере, они не такие страшные, как горгульи в Париже, – вынесла она вердикт. – Комната называется желтой. Терпеть не могу этот цвет.
– Мы можем поменять покрывало на кровати. Какой цвет ты предпочитаешь?
– Синий, – вздохнула Доротея. – Он нравился моему мужу. – Она провела рукой по своему синему платью. Это было уже существенное отступление от траурных цветов, которые она предпочитала. – Шторы тоже надо поменять. А где твоя спальня, Джулия? Надеюсь, рядом?
– Конечно. Между нашими спальнями только небольшая гостиная и столовая.
Спальня компаньонки была выдержана в мягких светло-зеленых тонах. К ней примыкала гардеробная, из которой предполагалось сделать спаленку для Джейми.
Джулия подошла к окну в комнате Доротеи и немного приоткрыла его, впустив прохладный воздух. Из окна открывался прелестный вид на разноцветные черепичные крыши, которые теснились между стенами высоких дворцов и соборов. За ними виднелся красивый парк. Произраставшие повсюду деревья делали город зеленым и дышащим свежестью. Через несколько недель, если делегация все еще будет здесь, город оденется в цвета осени.
Она закрыла глаза и вдохнула венский воздух. Этот город пах листвой с нотками роз и карамели – элегантный запах, очень подходивший этому милому городу.
Джулия обернулась на стук в дверь и открыла ее, впустив процессию ливрейных лакеев, которые несли багаж Доротеи.
– Отнесите сундуки в гардеробную, – велела Джулия. Там уже трудилась горничная, расставляя по местам мелкие вещи.
– Привет, малышка. Значит, тебя приставили к этим скучным английским леди? – по-немецки спросил горничную один из лакеев, войдя в гардеробную.
– Замолчи, Ганс. Ты должен быть осторожнее, – отозвалась горничная, покосившись на Джулию. – А вдруг они говорят по-немецки?
Джулия инстинктивно насторожилась и ничем не показала, что поняла их разговор. Став, по сути, служанкой, она удивилась, насколько бесцеремонно наемные работники обсуждали своих хозяев. Они сплетничали, как самые искушенные светские львицы, и знали намного более опасные секреты. Ей стало интересно, что австрийские слуги скажут о гостях. Если беседа станет слишком смелой, она сможет сделать им выговор на немецком языке. Хотя, кажется, здесь не просто сплетни слуг. Возможно, косые взгляды, которые они бросали на бумаги, лежащие на столе, или интерес к содержимому сундуков Доротеи подсказали ей, что эти люди не обычные лакеи и горничная.
– С какой стати я должен соблюдать осторожность? – спросил Ганс. – Разве эти женщины такие уж важные персоны? – Он осмотрел гербы на сундуках Доротеи.