— Вижу, что ты поняла мою мысль.
Он опять притянул меня ближе, позволяя мне почувствовать всю длину его члена. Я попыталась качнуться вперед, но его руки удержали меня на месте.
— Ты не ответила на мой вопрос, Майя, — сказал он, когда мои глаза сами начали закрываться.
Я посмотрела в синеву его глаз, чтобы понять, не играет ли он со мной, но все, что там увидела, это вожделение и, по неизвестным мне причинам, крайнее раздражение.
— Да, — сказала я твердо, чтобы он понял, что я была серьезна и не играла с ним.
Он покачал головой, и похоть в глазах, которую я видела только секунду назад, исчезла.
— Поцелуешь меня с тем же запалом завтра, и я буду трахать тебя часами, пока ты не потеряешь сознание, а мой член будет все еще твердым внутри тебя.
Мои губы дернулись.
Он насупился.
— Почему ты всегда хмуришься при виде меня? — спросила я, разглаживая морщинку между его бровями. Если бы это было возможно, его взгляд стал бы еще более хмурым, как только я прикоснулась к нему. — В любом случае, завтра будет слишком поздно, ты потеряешь свою привлекательность, — прошептала я в его губы, в то время как мы не сводили друг с друга глаз.
Он вздохнул так, будто весь мир лежал на его плечах.
— Ты возненавидишь меня еще больше, когда проснешься, но черт с ним, я хочу тебя слишком сильно, чтобы переживать об этом, — сказал он.
Как только он приоткрыл рот и наши языки соприкоснулись, я вздохнула. Чувствовала, что поступаю правильно. В самом деле, его губы, его рот — все, что было его телом, ощущалось чудесно на моей коже.
Я не сказала ему, что не возненавижу его завтра, потому что это было бы бессмысленно. Через несколько дней я вернусь домой, и мы никогда не увидимся вновь.
Я поняла, в какой момент он полностью уступил. Его тело подо мной расслабилось, член наливался еще больше, а одну руку он убрал с моей задницы, чтобы схватить за шею.
Я качнулась на нем. Раз. Другой. И всё стало чувствоваться в десять раз лучше.
Прекрасное ощущение его тела подо мной, вкуса его губ, который в тот день навсегда отпечатается в моей памяти. Он снова вторгся в мой разум, отсекая в этот раз все чувства, кроме моего вожделения к нему. Уже только по этой причине я не могла злиться на него за то, что он проник в мой номер и каким образом проник.
Следующее, что я помню: мы стояли, его губы искали мои, будто он не мог позволить себе прервать нашу связь. Ладонями он обхватил мое лицо, заставляя открыть рот шире, так что кровь вскипала в венах. Его губы были такими мягкими, моля о большем, пока я совершенно не отдалась нашему поцелую.