Но что останется, если потратить всю силу? Мой страх был брешью в броне. Он ослаблял меня, и не знала, как залатать эту трещину. А если, когда все закончится, я останусь пустой бесполезной оболочкой девушки, выжатой и отброшенной богами, использовавшими меня для своих сражений?
Хассан продолжал, не зная о буре внутри меня, но меня немного успокаивало то, что Тиа и Эшли разделяли мои страхи. Хуже того, они ожидали после всего сделанного и сказанного оказаться в бездне забвения. Они не боялись остаться одни или брошенными теми, кто сделал нас такими. У них не было посттравматического стрессового расстройства, они не переживали за мой смертный мир. Нет. Они боялись, что их изгонят. Что они просто исчезнут, перестанут существовать.
Я пообещала им, что не позволю этому произойти. Хассан в это время закончил объяснение:
— И потому нам нужно добираться туда самим.
Потерев щеку, я сказала:
— Эм, что? Простите. Внутри были переговоры.
Он понимающе улыбнулся, от этого в уголках глаз появились морщинки. Я отметила мысленно, что бабушка отреагировала бы хуже. Хассан был добрым и красивым для своих лет, особенно, когда улыбался. Если бы он не был связан с этим спасением мира, богами и богинями, он бы мне мог даже понравиться.
— Я говорил, что Анубис дал понять, что боги будут заняты боем. Мы не можем рассчитывать на них в перемещении в Египет.
Я уперла руки в бока.
— Отлично. Как тогда нам туда попасть? Полететь?
— Я… накопила немного в банке от печенья… — начала бабушка.
«Нам не нужны ее сокровища», — сказала Тиа.
«Не хочу печалить тебя этим фактом, львица, но людям это нужно, чтобы летать. Нас от Египта отделяет океан».
«Не нужно, Лили. Мы вызовем единорога».
— Единорога? — сказала я вслух.
Мой разум затмил восторг Эшли.
«Крылатого? — спросила она. — О, как я скучаю по полетам».
Я отступила и дала Тие взять контроль и объяснить, как можно было призвать летающего единорога и его детей, которые могли отнести нас в Египет. Бабушка была потрясена, а доктор Хассан был и в восторге, и в ужасе. Он явно еще не катался на лошади.
Сначала бабушка не хотела уходить. Она ворчала из-за коровы, котов и куриц. Но я отказывалась даже думать, что отправлюсь куда-то без нее, ведь только бабушка связывала меня с нормальной жизнью, и она поддалась. Она позвонила своим братьям-близнецам, Мелвину и Марвину, и попросила позаботиться о ферме, пока мы будем в «поездке». Близнецы тут же согласились и сказали, что они будут заходить каждый вечер, что тут же нас освободило.
Тиа возражала, что старушку лучше оставить здесь, что ее опасно брать с собой. Может, было эгоистично с моей стороны хотеть, чтобы бабушка отправилась с нами, но… я нуждалась в ней. Я не могла… забраться на спину единорога и отправиться к неизвестному. Я не была храброй и стойкой, что бы ни говорили мне Тиа или Эшли. То, что вдохновляло меня делать то, о чем они рассказывали… отсутствовало.