- Мы поможем вам перевезти тело, - мягко сказала женщина, тряхнув головой. Она щёлкнула пальцами - и возле маленькой служанки вспыхнул не голубой, а морковно-рыжий огонёк. Он дарил уже не столько свет, сколько тепло; девочка сначала шарахнулась прочь, но потом боязливо придвинулась ближе. Её дрожь немного утихла. - Так будет быстрее. Вам ведь нужно в замок Кинбралан? Мы с Гэрхо тоже направляемся на север.
- С Гэрхо? - напряглась мать. Женщина кивнула на холм.
- С моим сыном. Сейчас он, полагаю, разбирается с тем лучником, который причинил вам столько хлопот, - колдунья нерешительно улыбнулась, и на щеках у неё появились прелестные ямочки - таким позавидовала бы любая леди, даже из тех, что годами живут при дворе наместника в Академии. Уна поймала себя на том, что не может даже примерно определить её возраст. - Их тела, кстати, лучше всего будет сжечь... Если Вы, конечно, не возражаете.
Мать скрестила руки на груди. Её черты заострились; всё милое и женственное, всегда так душно благоухавшее в ней, куда-то ушло, уступив мстительному и жестокому. Уна всего несколько раз в жизни видела её такой - но сейчас понимала, что это не в последнюю очередь вызвано огненным шаром.
Её огненным шаром. Магическим - бесстыдно-магическим для королевства Альсунг.
- Я не возражаю, - ледяным тоном ответила она. - Можете оставить их воронам и диким зверям. Так было бы справедливее...
- ...Но вызвало бы лишние вопросы, - проворковала женщина. - Разумнее избавиться от следов и помалкивать об этом нападении, миледи. До тех пор, пока не выяснится, кто и почему желает вам зла.
Тут Эвиарт простонал особенно громкое проклятье - видимо, у его врачевательницы оказались слишком длинные ногти. Колдунья покосилась в их сторону, проверяя, не нужна ли помощь. Уна просто стояла на темнеющей дороге, кутаясь в грязный плащ. Вот так таращиться на Отражение было, пожалуй, не очень-то учтиво - но она чувствовала неодолимое желание заговорить с нею... И ещё она чувствовала себя бесполезным, неловким, чересчур долговязым столбом. На женщине-Отражении был серый балахон, пузырящийся по бокам, а на Уне - тёмно-синее платье с серебряным шитьём; но статуса бесполезного столба это не отменяло.
- С чего Вы взяли, что дело в нас? - мать приподняла идеально подчернённую бровь. - Все знают, что на главном тракте полным-полно лихих людей. Летом здесь много торговцев и путников вроде нас, вот они и разгулялись.
Разгулялись. Уну потянуло нервно расхохотаться. Иногда мать говорила, как простушка - в те моменты, когда забывала о величественно-любезной маске леди Тоури. Раньше Уна часто спрашивала себя, какой мама была в её годы?.. Наверное - куда более открытой и доверчивой, чем сейчас.