Укрощение красного коня (Яковлева) - страница 15

Вот уже два возможных орудия убийства.

Зайцев взял телефон. Попросил соединить с ипподромом. Дождался ответа, представился. Дождался, пока секретарь директора попадет по рычагу испуганными пальцами.

– В сарае коляска? – быстро и холодно бросал в трубку Зайцев. – Не трогали? Уверены? И сарай заперт? Превосходно. Ничего не трогать.

Он уточнил еще одну деталь. Сбросил рычагом звонок. Потом по внутренней связи распорядился отправить на ипподром техника.

«Состав преступления не обнаружен», «эксперт заключил», «дальнейшее расследование считаю нецелесообразным»… Этого от него сейчас добиваются?

Не добьются.

Когда вокруг играют слишком напористо, сложно и хитро, лучше всего действовать как можно проще и прямее.

Значит, будет вам расследование.

Зайцев снова ударил пальцами по рычагу. На этот раз попросил соединить его с Ветеринарным институтом.

Туда, как сообщил директор ипподрома, вчера увезли – для научных исследований и обмеров – труп знаменитого представителя орловской рысистой породы, шедевр сложной селекции – жеребца по кличке Пряник.

Глава 2


Бежать теперь нужно было в трех направлениях сразу. Разбитая коляска стояла на ипподроме. Мертвая лошадь лежала в холодильнике Ветинститута. Третья цель была ближе всего – по коридору в кабинете, где заседал Юрка Смекалов. Вернее бригада, ведавшая игроками, притонами и прочей такой шушерой.

Зайцев на миг задумался, с которого начать.

И выбрал четвертое.

– Вам назначено? – пискнула из-под фикуса секретарша, но из-за узкой юбки не успела быстро вскочить и остановить визитера.

– А как же, – законопослушно ответил на ходу Зайцев. Стукнул для вида и тотчас распахнул дверь к Коптельцеву.

Тот был один. Поднял голову от стола. И Зайцев сразу заметил мгновенное изменение, что-то вроде легкого паралича, тотчас сковавшего лицо в приветливой гримасе. Коптельцев был явно не рад его видеть.

Зайцев без приглашения уселся напротив. Просиял в сторону шефа. Со стороны могло казаться, что беседуют добрые товарищи.

Коптельцев выслушал, бросил на стол карандаш.

– Ты что, Вася, спятил? У нас и так нехватка кадров повсеместно.

Их взаимный тон мог обмануть постороннего, но друг друга они обмануть не могли. Глазки Коптельцева, подпертые жирными щеками, щурились недобро и испуганно. «Как на бешеную собаку смотрит, – холодно думал Зайцев, наблюдая. – Пришиб бы от страха. Да кого-то он боится еще больше». Рот его при этом выговаривал какую-то служебную белиберду:

– Ввиду того что… разнарядка… в соответствии с использованием человеко-часов…

Слова прыскали из него легко, как из-под клавиш бойкой машинистки. И такие же казенные, положенные, протокольные.