Актив переспросила:
– Комсомолец? Как его фамилие? Нефедов?
Она совершенно не помнила Нефедова по их случившемуся однажды культпоходу в Русский музей – тогда они бегали в поисках картин, но Розанова думала, что ведет культработу среди сотрудников. Она сделала несколько закорючек в тетради.
– Разъясним товарища, – пообещала она.
* * *
Зайцев понадеялся, что других дел у Розановой сегодня нет и она ринется спасать комсомольца из лап рутины. Розанова была идейная. Коптельцев любил секретарш в узких юбках, с завивкой и парфюмом. А таких баб-кувалд, как Розанова, особенно чесавших языком как по газетной передовице, ненавидел и боялся. И поэтому им уступал.
Но пока бегать приходилось своими ногами. И Зайцев ринулся по лестнице вниз.
Юрку Смекалова он, к счастью, застал на месте. Тот одним пальцем бил по машинке – писал отчет.
– А, Вася, здорово. – Он протянул поверх каретки руку. На указательном пальце краснела зарождающаяся мозоль. Казино с проспектов исчезли, а игроки, каталы, жулики – нет. Просто играли теперь все больше по квартирам, в подпольных притонах. Стучать по машинке Юрке приходилось не меньше, чем при НЭПе.
Он рад был прерваться.
– А то! – поднял пшеничные брови в ответ. – Как же не слышали.
И покачал головой.
– Вот жаль, так жаль. Такая смерть дурная. Глупая. Какая лошадка!.. Птица! Чего?
Зайцев почувствовал, что его опять задело. Вот и Юрку, похоже, мало занимало, что при этом погиб человек. Вот и он тоже: какая лошадь!
– Да ничего. Я не знаток.
– Ой, зря! Такая лошадь!.. Выдающаяся. Ни одного проигрыша. Да чего уж теперь.
Юрка подавил зевок. Внешность у него была от природы такая, что хоть рекламу какао Эйнема с него пиши: румянец, кудри. Вот только работа все больше ночная, бессонная. Кудри сейчас напоминали мочало, под глазами – круги, румянец можно принять за цветение алкогольных пятен. Не реклама Эйнема, а жертва есенинского разврата.
– Ты сегодня спал? – сочувственно спросил Зайцев.
Юрка мотнул головой, опять зевнул, не размыкая челюстей.
– Ладно, ты ж не о лошадках трепаться поди пришел. Чего?
– О лошадках, представь.
– Ну?
– Баранки гну. Ты мне скажи как конский специалист.
– Да какой я специалист! Просто Пряника не знать – это как не знать… Как Уланову не знать! Эрмитаж не знать!
– Ладно, ладно, устыдил. Вот этот Пряник ваш выдающийся. Ни одного проигрыша. А если бы он раз – и проиграл?
– Я бы удивился.
– А кто-то при этом на него поставил. Причем неслабо так.
– На него все ставили, дураков нет. Только выигрыш все равно мизерный. Раз все ставят.
– Ага, – кивнул Зайцев. – Вот так это, значит, устроено?