Этим предметом был большой письменный стол, при помощи которого Светлана решила выбраться на свободу. Она уперлась в него руками и попыталась использовать его в качестве тарана. Но стол был слишком тяжелым, да и комната слишком маленькой для разгона. Поэтому это занятие напоминало сизифов труд.
Но все равно это было действие. За работой Светка согрелась, и стало не так страшно. Вспомнился анекдот. Бежит петух за курицей. Курица улепетывает и думает: «Не слишком ли быстро я бегу?». А петух размышляет: «Не догоню, так согреюсь». Прямо про нее — на волю не выбралась, но стало теплее.
Устав, девушка с досадой ударила в дверь ногой и изо всех сил заорала. Ответом ей была полная тишина. Она уселась на одну из коробок, привалилась спиной к стене и закрыла глаза. Вспомнился Вовка. Он, наверное, волнуется, звонит ей, выбегает на лестничную клетку, смотрит в окно.
Она так явно представила себе, как тот суетится, что на глаза вдруг набежали предательские слезы и потекли по щекам тонкими ручейками. Ручейки становились все больше, поток слез не иссякал. За всю свою жизнь она никогда столько не плакала, и даже не подозревала, что в ней столько соленой влаги.
Потом она стала подвывать, просить прощения и у мужа за то, что уделяла ему мало внимания, и у Алевтины за то, что втянула ее в расследование, и даже у своей соседки по даче, которая высадила кусты, затеняющие Светланин огород, а она за это полила их раствором соли. Кусты засохли, но вредная дачница их не выкапывала, и с тех пор объявила Светке войну: она то выкидывала на ее сторону сорняки, то высыпала на ее огород целое ведро улиток, то перекидывала через забор гнилую картошку…
Наконец, Пустозвонова услышала какое-то движение — там, на свободе, вроде как приезжали машины, что-то громыхало. Она опять закричала, забила туфлей в дверь и попыталась ее протаранить с помощью стола. Спустя несколько минут послышался странный гул, и стало очень жарко. «День, что ли наступил, стало припекать?» — терялась в догадках Светлана. Когда жара стала нестерпимой, она снова принялась кричать и колотить в дверь кулаками. Вдруг та с грохотом распахнулась, и навстречу Светке полыхнул столб огня.
Она закричала и сделала попытку выскочить наружу. Но пламя было таким сильным и таким невозможно жарким, что прорваться через него было равносильно самоубийству. Тем не менее, Света метнулась в угол комнаты, где стоял кувшин с водой. По телевизору она видела, что нужно намочить тряпку, обернуть ею голову — и тогда можно в полымя. В идеале, конечно, следовало облиться целиком. Но поскольку спасительной влаги было немного, в первую очередь нужно было спасать самое ценное — лицо.