Светлана уже неделю лежала в больнице. Ожоги были не сильными, но площадь поражения была значительной. Больше всего пострадала правая рука, которой она во время пожара прикрывала лицо. Бинты с нее уже сняли, но тыльная сторона оставалась ярко-красной и, судя по всему, болезненной.
Когда полыхнуло пламя, Света моментально заслонила рукой самое дорогое — лицо. Поэтому огонь не успел его лизнуть, лишь опалил предмет ее особой гордости — челку с начесом да штопором завитые пряди у висков. Светка страшно сокрушалась по этому поводу, кричала, что в ней пропала «изюминка».
— Ты пойми, Рёва, — говорила она, картинно заламывая руки. — У меня образ испанки Кармен. Это завитки на лбу и висках, блестящий волос…
— Ага, и длинный нос, — пробурчала Алька.
Светлана зыркнула на нее острым взглядом, но из образа не вышла.
— Как мне теперь жить? — добавила она трагизма в голос.
Видя, что ее стенания на Алевтину не оказывают должного действия, она прекратила ломать комедию и отправила подругу за париком. Наказав, чтобы волос был непременно длинный. Особого выбора в переходе метро не было, и Веревкина купила ей парик а-ля Анна Сергеевна из «Бриллиантовой руки».
Пустозвонова снова вспоминала жгучую Кармен, но потом успокоилась, нацепила на себя что дали, и неожиданно ей понравилось то, что она увидела в зеркале.
Став белокурой, Светлана стала вовсю эксплуатировать образ глуповатой блондинки. Она наивно хлопала глазками, удивленно приподнимала опаленные брови, пыталась надуть тонкие губы и страшно жеманничала, пока Алька не саданула ее по спине.
— Тебе Остапов обещал на следующей неделе поход к парикмахеру, так чего ты кочевряжишься? Памелу Андерсон из себя строишь?
Пустозвоновой сравнение с секс-дивой понравилось, и она даже придумала, как стать на нее максимально похожей. Но спорить с Алькой не решилась. Ну ее! Поэтому она решила временно затаиться, а потом заняться своим новым образом всерьез.
Алька просиживала у Светланы целыми днями, и только вечером, когда ей на смену приходил Владимир, она со спокойной совестью оставляла подругу на мужа и шла к себе. Обычно к этому времени из Толчино приезжал Ванька, и они уходили в кино, сидели в кафе или просто смотрели телевизор. За время, проведенное в разлуке, они, оказывается, так соскучились друг по другу, что не могли наговориться.