Павел Леонидович Мезенцев пьет только этот коньяк, видите ли. Представляешь, какая себестоимость этой упаковки, а что остается на сам напиток? Но Мезенцеву ничего другого предложить нельзя, значит, пусть пьет это. А кому-то можно порекомендовать что-то новенькое, прекрасного качества, но не столь пафосное. Так зачем же тратить там, где можно разумно сэкономить?
— Надеюсь, ты не в бочках коньяк доставлять будешь в целях экономии? — настороженно спросил Остапов.
— Обижаете, начальник. А вообще, если бы тому же Мезенцеву дать попробовать его любимый напиток с закрытыми глазами, интересно, узнал бы он его?
— А это, Аля, не наше дело. Пусть себе понты колотит, сколько хочет. Для него это важно.
— Да я поняла. Будет ему все, как он захочет. Не придерешься.
— Ой, Алевтина, что-то я волнуюсь. Понимаешь, люди, с которыми ты столкнешься, богатые и очень богатые. Они мыслят другими категориями. Для них двадцать тысяч долларов за бутылку — это нормально. Для многих из них внешний антураж — это все.
Алька закатила глаза:
— Ну я же понимаю, что к чему! Просмотри список спиртного, утверди смету, да надо заказывать напитки, посуду для них. А потом обсудить программу — как все будет выглядеть.
— Я понятия не имею, как все будет выглядеть. Мы в первый раз устраиваем грандиозную дегустацию напитков. Планирую, что это действо будет происходить после приема новых членов клуба.
— А сколько будет официантов, кто будет сервировать столы? — у Альки горели глаза, она снова чудесным образом преобразилась. И Остапов подумал, что возможно все и обойдется.
Вениамин Петрович Подберезкин плавился от жары в автомобиле, поджидая Веревкину. Уже часа два, как она зашла в магазин «Элитные коньяки», и пока от нее не было ни слуху, ни духу. Надо было бы, конечно, взять приличную машину с кондиционером, тогда не мучился бы. Остапов ему давно выделил отличный «Фольксваген», но уж больно не хотелось возить в ней эту мерзкую толстуху Алевтину.
С ее приходом в «Сатори», шефа как подменили. Он все меньше нуждался в нем, Вениамине Петровиче. А ведь чтобы занять свое место под солнцем близ начальства, пришлось такие комбинации выстроить, стольких людей подвинуть… Причем убрать их было не сложно. Самым трудным было сделать так, чтобы никто и подумать не мог, что это дело его, Подберезкина, рук. Никто и не думал. Считали, что они жертвы экономического кризиса — что делать, средний менеджерский состав сокращают. А он суетился, хлопал руками по жирненьким ляжкам и участливо цокал языком. И все, абсолютно все считали его прекрасным, тонко чувствующим человеком.