Ричард был бы очень осторожен.
— Чисто технически… допустим, Император умирает.
— Они жили долго.
— Но все равно ведь не вечно, так? А значит, рано или поздно Император умирал… и тогда что? Клятва становилась недействительна?
Ричард пожал плечами. Он не знал. И, честно говоря, не особо задумывался.
— Допустим, — осторожно заметил он.
— Тогда получается, что нужно было приносить ее заново. Следующему Императору… и лично?
— Подробностей история не сохранила.
Она нахмурилась. Ей не идет быть хмурой.
И жаль, что боль исказит это лицо… или нет? Оно останется прекрасным, но на свой манер. Да. Определенно. В боли есть своя особая красота.
Просто не каждому дано ее увидеть.
— Тысячи и тысячи людей съезжаются в столицу, чтобы присягнуть на верность… думаю, кто-то о таком бы да упомянул…
— Возможно.
Ричард понял, что начинает злиться.
Почему она говорит об этой клятве? О ней забыли все, кроме историков-хронистов… еще одна тайна, которая сгинула вместе со Старой Империей.
— Если не в хрониках, тогда в легендах… да и ладно, мы о технической стороне… должны были приехать все… а это списки… и всегда возможность, что кто-то останется вне списка. Такая неразбериха… кто-то умер. Кто-то сменился. Кого-то посадили… или сбежал… или еще что-то… они бы знали, что смерть Императора — это шанс на свободу. Крохотный, но шанс. Многие пожелали бы воспользоваться… подкупить кого-то, чтобы уйти из списка… человеческий фактор.
В том, что она говорила, была логика.
Почему сам Ричард не думал о чем-то подобном? Ответ прост: ему не было нужды.
И сейчас нет. Разве что для поддержания беседы.
— Разве что клятва приносилась не конкретному человеку, а на кровь?
Она прикусила губу.
— Ненадежно… он ведь не был один. Сыновья. Братья. Даже женщины. Всегда мог найтись кто-то, кто жаждал власти. Клятва ведь именно от этого защищала? Преданность Императору, а не Императрице…
Интересная задачка.
И главное, логично.
Сколько их было, переворотов, в истории той Империи?
В том и дело, что нисколько… тогда… Ричард осознал, что эту женщину ему уже не хочется убивать. Пока. Он прекрасно понимал, что нежелание это — временное и что голод, который он испытывал и раньше, просто не знал, как называется этот голод и что способно утолить его, никуда не исчез.
Отодвинулся.
Ненадолго.
До рассвета всего ничего осталось. Летние ночи коротки. И значит, он должен приготовиться… сыграть… всего одна попытка будет.
Поэтому лучше думать над задачей, чем о том, что он способен сделать с птичкой-Оливией…
— Остается одно, — после непродолжительного раздумья произнес Ричард. — Регалии… Большие императорские регалии… о них часто упоминали…