Да, ночь была нелегкой.
Утро и того гаже.
И удивительно ли, что день Ричард провел в кровати. Причем как пришел, так и рухнул. И отключился. И вот теперь разбужен был прекраснейшим из ароматов — запахом нормальной еды.
Грен и Тихон ребята хорошие, но… готовить они не умеют, как и сам Ричард, а жрать сухой хлеб с солониной на третий месяц совместного пути обрыдло. Староста тех же Выселок, обиженный неуступчивостью некроманта и расставанием с золотом, с которым душою сроднился, не иначе, продуктов не дал. И не продал. Мол, год ныне неурожайный, самим бы дожить до весны…
Сволочь.
Ричард запустил пятерню в волосы и почесал.
Блох бы не нахватать. Обычные-то ладно, но покойницкие — такая гадость, которую выводить замучишься. А они, некромагией питающиеся, очень любят что неупокойников, что некромантов…
— Ричард, — Грен выпустил колечко дыма из левой ноздри, — тут дело… есть.
— Не хочу есть дело. Хочу пирог.
И жаркого.
Миску.
Можно не фарфоровую, хотя по воскресеньям матушка доставала фамильный фарфор, пусть и не костяной, как у лойров, но приличный весьма. И к нему — столовое серебро.
Накрахмаленные салфетки.
Плевать. Он и на глиняную миску согласен, лишь бы миску эту доверху наполнили.
— Мы тут подумали с Тихоном… конечно, надо было бы тебя разбудить, но ты так устал…
Начало не понравилось. Нет, Ричард и вправду устал, что собака, но прежде это обстоятельство Грена не слишком-то беспокоило.
— А жизнь эта… разве это была жизнь? Тебе ведь самому солонина надоела? А тихоновская овсянка? Она мало от смазки отличалась…
Это было правдой, но все равно вступление настораживало. Как и премерзенький зуд. В логово неупокойника пришлось лезть, а то мало ли, вдруг да успел яйца отложить. Костяные черви, конечно, разума лишены, но от этого не менее опасны.
Безглазые белесые твари, которые костной тканью питаются. И не обязательно мертвой.
Две кладки сжег.
И в одной личинки уже просматривались сквозь мягкую скорлупу.
Точно блоху подцепил… вот пакость!
— Да и стирать надо кому-то… штопать… у Тихона вон из целой одежды трусы одни остались. Мне, говоря по правде, надоело этим заниматься.
— Что утворили? — Ричард попытался нащупать скользкое тельце.
Благо покойницкие блохи от своих сотоварок отличались крупными размерами — с горошину каждая — и медлительностью.
— Тебе, как битому псу, только плеть покажи…
— Грен!
— Мы наняли домоправительницу.
— Что?
— До-мо-пра-ви-тель-ни-цу, — по слогам повторил Грен. — Она миленькая…
— Домоправительницу? — переспросил Ричард, и блоха, которую почти удалось ухватить, выскользнула из пальцев. Надо гребень искать. И он где-то был, но вопрос — где? — Какую, к Проклятому, домоправительницу?