Но я промолчала, решительно наступив себе на горло, а точнее, на язык. Все же Ричард пусть и не джентльмен ни разу, а жизнь мне спас.
Грен разохался.
Тихон поскреб длинное ухо, что, как я поняла, свидетельствовало о некоторой растерянности, и предложил принять ванну. Естественно, я не возражала.
Ванна.
Горячая вода. Ароматизированная соль из личных запасов Грена. Бутыль с вязким зеленоватым шампунем, которую сунул мне Ричард, буркнув, что от нежити всякого нахвататься можно. И пахло из бутыли подозрительно знакомо, как от противоблошиного средства, которое покупала бабушка для нашего кота.
Ладно.
Тихон принес полотенца…
И ширмы поставил, закрепив железными крючками.
Он же поднес и чая с ромом. Или скорее рома с чаем? Я даже не уверена относительно рома, но пахло от кружки спиртом, да и вкус был соответствующим. Но выпила я это успокоительное до дна. В конце концов, сегодня можно.
Ванна расслабила.
За длинную рубаху из тончайшего полотна, правда, измаранного сажей и маслом — пятна трудновыводимые и в моем мире, — я была искренне благодарна, как и за постель, в которую меня уложили бережно, пожелав напоследок хороших снов.
Ага… после всего-то…
Но я послушно закрыла глаза.
Свет не погас, скорее уж стал мягким, приглушенным. Да и обитатели вагончика никуда не делись.
— Зачем ты это сделал? — тихо спросил Грен. Почти шепотом. Но в исполнении подгорца шепот звучал весьма внушительно. Я поспешно натянула на ухо одеяло и старательно засопела.
— Что именно? Уничтожил каюшу? Это мой долг перед обществом.
Надо же, какой общественно обязанный отыскался.
— Нет. Зачем ты позволил этой твари добраться до Оливии?
Вот, и мне тоже интересно!
— Ну… если я скажу, что успел в последний момент, поверишь?
— Ахал бы дядя, на себя глядя. Ты вышел сразу за ней.
Интересно.
То есть я предавалась рыданиям по невинно оборванной жизни, прошлой жизни, а он стоял в стороночке и наблюдал? Утешать и не пытался? Впрочем, что еще ждать от этого… хама?
— Ладно… тогда пока каюша пыталась добраться до вашей красавицы, я добрался до каюши.
— Ричард!
Мне тоже захотелось заорать. Нецензурно. Но душевно. Значит, я там, на поле, медленно брела к гибели, сопротивляясь изо всех сил, которых, к слову, у меня не так и много, преисполняясь уверенности, что каждый шаг приближает меня к смерти. Мучительной, между прочим. Так вот, пока я там страдала, эта скотина рядом была?
И просто ждала момента?
Использовала меня в качестве наживки?
Остатки благодарности к поганцу таяли, как фруктовый лед на солнцепеке.
— Что? — лениво осведомился некромант. — Ты сам знаешь, как сложно добраться до такой твари. А она, между прочим, матерая. Лет двести, минимум…