РЕНЕ: «Туда, где шумит ветер»! И, оказавшись там, наверху, вы замрете, разглядывая горизонт…. и ветер будет трепать ваши волосы.
ГУСТАВ: Почему вы так говорите?
РЕНЕ: Как именно?
ФЕРНАН: А что, собственно, мешает нам подняться наверх, Рене? Предположим, по каким-то мистическим причинам вы не любите тополя, это одно. Другое дело, что ничто не может нам помешать подняться наверх.
РЕНЕ: Ничто, если не считать осколка снаряда в черепе, и того, что Густав — патентованный сумасшедший — вы уж извините меня, старина, я только констатирую факты — вот и всё. Это единственные легкие помехи в задуманном кругосветном плавании.
ГУСТАВ: Вы забыли упомянуть вашу несчастную хромую ногу.
ФЕРНАН: Туда, где шумит ветер, Рене!
ГУСТАВ: А через неделю, смею напомнить, на нашу террасу явятся все трёхнутые обитатели богадельни и будут тут шаркать.
ФЕРНАН: Представьте себе реакцию Мадлен!
РЕНЕ: В конце концов, Фернан, вы отдаете себе отчет, что в вашем состоянии…
ГУСТАВ: Ветер, Рене, ветер!
РЕНЕ: Да нет, я понимаю символику. Разумеется, ветер — это прекрасно.
ГУСТАВ: Надо иметь вкус к эпосу, старина!
ФЕРНАН: Отдайтесь эпосу, Рене, поднимемся наверх! Сменим обстановку.
РЕНЕ: Да не хочу я никакого эпоса! Зачем вам, чтобы я ему отдался?!
ГУСТАВ: Тополя, Рене, тополя!
РЕНЕ: Ох, и надоели же вы мне со своими тополями! Пойду, пройдусь…
Выходит.
ГУСТАВ: С самого начала у него проблемы с тополями! Странно, а?
ФЕРНАН: Может, аллергия…
Затемнение
Густав и Рене. Рене читает, Густав рассматривает развернутую карту. Оба краешком глаза молча следят друг за другом. Статуя собаки теперь находится совсем рядом со стулом Густава, который поглядывает то в карту, то на верхушку холма. Не вполне понятно, разговаривает он сам с собой, с Рене или с собакой.
ГУСТАВ: Так вот… Мы находимся здесь… Тополя… наверху. Если идти по дороге, придется делать крюк минимум километров в шестьдесят… Глупо… Надо бы срезать. Держим курс на самый большой склон. Все время прямо… через шестьсот метров — перепад высоты, вполне осуществимо.
РЕНЕ: Теперь это ваша собака-компаньон?
ГУСТАВ: Да, она меня успокаивает. И потом она слушает молча и никогда не возражает.
РЕНЕ: Но, в отличие от Фернана, вы же осознаете, что она — каменная?
ГУСТАВ: Да, да, не беспокойтесь. Это просто предмет, который меня успокаивает.
РЕНЕ: Вот как!
ГУСТАВ: Семьдесят пять лет!
РЕНЕ: Простите?
ГУСТАВ: Мне семьдесят пять. Незачем спрашивать о моем возрасте у Мадлен!
РЕНЕ: Но я и не…
ГУСТАВ: Оставьте! Она мне сказала! В любом случае я всё равно выгляжу моложе вас. Максимум на шестьдесят, все говорят!