— Отвернись! — закричала она.
— Пожалуйста… — Николай смотрел фильм «Белое солнце пустыни», и знал, что восточные женщины очень трепетно относятся к открытию своей внешности посторонним мужчинам. Правда, не понимал почему.
Пока она поправляла паранджу, он собирал для нее фрукты в корзину. Наконец все было кончено. Она протянула руки к своей покупке.
— Да ладно уж, донесу. Показывай дорогу.
— Идти далеко, — упредила она.
— Да ладно…
Как водится, разговорились.
— У нас не положено, чтобы мужчина видел женщину до свадьбы…
— Вот так номер! А если он женится, а там страшилище окажется?!
Она рассмеялась:
— Тем хуже для нее. Если она не будет нравиться мужу, он прогонит ее.
Николай присвистнул:
— Ну и нравы.
Она улыбнулась в ответ:
— Это только кажется так. На самом деле и хорошего много.
— Может быть… Тебя как звать-то?
— Джамиля. А тебя Коля.
— Откуда ты знаешь?
— В городе уже многие знают про вас…
— Ну надо же, — недовольно сплюнул под ноги сержант.
— Не огорчайся. Вот. Съешь финик, ты же их любишь, — она достала из корзины и впрямь полюбившийся ему фрукт и протянула Николаю. Тот улыбнулся наивной детской улыбкой большого ребенка — мало же этому юноше надо было для счастья. Он ел, а она смотрела на него и улыбалась, сама не зная, чему.
Идти и впрямь было далеко — жила она почти что за городом, на высоком холме, у берега Амударьи, где еще несколько дней назад ловили они с бойцами беглого эмира. Холм был усеян большим садом, а на вершине его красовался дивный кишлак — несколько красивых и богатых домов.
— Это туда тебе идти?
— Да. Только я пойду одна.
— Почему? Ты служанка там, что ли?
— Нет, глупый. Я дочь Фузаил-Максума, богатого и знатного человека. Он будет против, если ты придешь.
— Почему еще? — обиделся парень.
— Он моджахед.
— Басмач, что ли?
— Они не любят, когда их так называют. Они считают, что вы посягнули на чужое, когда выгнали эмира. Грозятся отомстить.
— Да ладно, знаем мы их. — Коля было осерчал, но перечить ей не стал. — Держи. Отпущу тебя, так и быть.
— Приходи завтра на базар, — улыбнулась она ему напоследок и сунула в руку очередной финик. Парень просиял — надо ли говорить, что весь следующий день, несмотря на палящее солнце, он охотно проведет на базаре?..
Обратной дорогой он жевал финик — и хотя они уже стояли где-то возле горла, этот был самым вкусным. Еще бы, из таких рук!