— Я согласен с Вами, но все же Вы полагаетесь на поддержку людей, которые еще вчера с оружием в руках воевали против басмачей и эмира?
— Что Вы о них знаете?
— В том-то и дело, что ничего — так же, как и Вы.
— Нет. Сид, Вы совершенно не восточный человек. У нас есть старая мудрая истина: «Враг моего врага — мой друг». Запомните ее навсегда. Я применил ее на Ваших глазах только что, и, поверьте, она еще докажет Вам свою действенность.
— Позволите последний вопрос?
— Разумеется.
— Что двигает Вами? Почему Вы так активно взялись помогать противникам той власти, что Вас сюда назначила? Власти хотите? Так у Вас ее и так с избытком. А что до басмачей — Вы ведь как и Фрунзе можете продолжать замазывать им глаза, и прекрасно тут существовать до нового назначения, обрастая регалиями да орденами?!
— Вы верите в обычную человеческую порядочность? Вы прекрасно знаете, что в годы войны я не раз принимал, скажем так, непопулярные решения. Было пролито слишком много крови — причем, зачастую совершенно ни к чему, безосновательно. Мне нужно искупить свою вину перед историей и человечеством. Только грамотным руководством — а это делать я умею, как жизнь показывает, — я смогу предотвратить кровопролитие, которого так жаждут большевики, в еще одной стране. Пусть хотя бы где-то я спасу хоть чью-то жизнь…
Рейли не сдержал смеха и расхохотался в лицо Энверу.
— Я умоляю Вас, Энвер, бросьте! Я Вас прекрасно знаю, и в чистоту этих Ваших помыслов не верю ни грамма…
Такой реакции Рейли от турка не ожидал — он в два прыжка подскочил к нему, схватил его за грудки и тряханул по-военному так, что у того мелочь высыпалась из карманов.
— Послушайте Вы, — зашипел он в лицо англичанину. — Это у Вас на Западе принято все продавать и покупать. За желтого дьявола Вы уже давно просватали и совесть, и порядочность. Поймите, наконец, что не везде все так мерзко, как рядом с Вами. Вы подобно Мидасу превращаете в неживое золото все, к чему прикасаетесь, но никак не можете понять, что счастья от этого Вам послано будет куда меньше, чем хотелось бы… Сложно даже сказать, чего в Вас больше — английского или еврейского! А, Шломо? Кажется, так Вас звали в прошлой жизни, господин Розенблюм?..
…Николай и Фузаил-Максум на глазах всей Бухары пили чай в чайхане недалеко от базара, причем солдата нисколько не заботило то, что они находятся в центре внимания. Басмач оказался на редкость интересным собеседником, да еще и умудренным опытом, так что Николай, можно сказать, даже получал удовольствие, общаясь с ним. Джамиля крутилась где-то неподалеку и не сводила с сержанта влюбленных глаз. Встречаясь взглядами, они не могли скрыть своего неподдельного счастья.