Мишенька не без трепета согласился, а теперь оказалось, что некому везти в роддом родственницу, раньше времени неизвестно с чего вздумавшую рожать…
— Давайте бумажку и бегите, — прервала я поток панических излияний.
Проспект Ветеранов пересекал множество идиллически зеленых улочек с грозными милитаристическими названиями. Помнится, на одной из них, а именно на улице Солдата Корзуна, располагалась квартира, одолженная агентству Снеговым. А неподалеку, на улице Партизана Германа, обитают, стало быть, Лисянский с матерью.
Отыскав перекресток Ветеранов и Партизана Германа, я вытащила из сумочки изъятый у Мишеньки помятый листок — освежить в памяти адрес и имя хозяйки…
Неприятно вступать в контакт с человеком, о котором довелось узнать много лишнего, по преимуществу плохого. С другой стороны, теперь я сумею предстать во всеоружии и начать с домашних заготовок. Трудно угадать наверняка, что окажется сильнее в женщине, прикованной к инвалидному креслу и давно лишенной нормального общения, — разумная осторожность или желание поговорить. Требуется, чтобы победило второе. Следовательно, впечатление я должна произвести безобидное, но интригующее.
Нажав на кнопку звонка, я приготовилась ждать. И не ошиблась — не знай я наверняка, что хозяйке негде больше быть, кроме как дома, решила бы, что мне давно пора уходить. Затем дверь все-таки приоткрылась — на длину цепочки.
— Кассандра Антониновна? — обратилась я к девически ясному зеленому глазу в образовавшейся щели.
Молчание стало мне ответом, но не обескуражило: все шло согласно плану. Я решительно продолжила:
— Здравствуйте. Я коллега вашего сына. Так получилось, что сегодня часов до десяти вечера он не сумеет вам позвонить, поскольку будет плотно занят на выезде и одновременно в важных телефонных переговорах. Он попросил Ольгу Николаевну зайти к вам и все объяснить, но ей в последний момент пришлось заняться разрешением авральной ситуации по своему профилю. У нас в конторе сейчас не самый легкий период, знаете ли… Так вот, Ольга Николаевна вынуждена была обратиться ко мне — с тем, чтобы я, раз уж мне все равно по пути, заменила ее и ответила на все ваши вопросы. Если они у вас, конечно, возникнут.
После минуты возни, шороха и лязга дверь открылась. В раме дверного проема я увидела громоздкое кресло с гнездящейся в нем маленькой, слегка полноватой женщиной. Голова в живописных кудряшках, кукольное, чуть увядшее личико, наивные ярко-зеленые глаза. Вот только на самом дне этих праздничных глаз не то угадывалась, не то чудилась жесткая непреклонность. Знакомое выражение — словно в тяжелый момент собственной жизни я неосторожно заглянула в зеркало…