За углом раздались тяжелые шаги и появился старший конюх Ерха. Он одного возраста с батюшкой и раньше частенько ездил с ним в качестве кучера. Увидев меня, он остановился и поклонился.
— Доброй ночки, госпожа, — он ничуть не удивился, обнаружив меня в таком месте. Так уж вышло, что я часто гуляю по ночам.
— Доброй.
Он пристроился рядом на чурбаке, с мечтательным видом уставившись в небо. Я считала, что у Ерхи душа сказителя. Он постоянно мечтал о чем-то, а потом рассказывал. Сказки, основанные на видении неграмотного мужика, наполненные народными суевериями. И от этих незамысловатых сказаний на душе было теплее, чем от мудрых текстов книг с закрученным сюжетом. В них было что-то такое родное. Слушая их, ты словно возвращаешься в детство, когда твое восприятие окружающего было таким же широким как сам мир и одновременно очень простым. Взрослея, сам становишься сложнее и усложняешь действительность. Мысль становится узкой, не в силах принять мир со всеми его сложными сторонами. Разум не может объять слишком многое.
В Ерхе, несмотря на возраст, осталось что-то детское. Наверное, поэтому он так и не обзавелся семьей и детьми и ничуть об этом не жалеет. Люди зачем-то торопятся взрослеть, не давая себе насладиться самым прекрасным периодом в жизни — детством. Когда кажется, что все может измениться, что любые чудеса возможны, и ты способен прийти в восторг, наблюдая, как капля росы переливается в лучах солнца на узком зеленом листе травинки.
— Многие люди любят звезды, но те не чувствуют их любви. Сказывают, ежели падает звезда, рождается человек. А вместо сердца у него та звезда, — тихо произнес Ерха. — Это хорошее сердце. Оно сияет даже во тьме и злость людская не властна над ним. Человек с таким сердцем не способен быть несчастным, ибо не любить его нельзя.
От Ерхи слегка пахло перегаром. Быть пьяным или навеселе — это его обычное состояние. Он жил в этом состоянии, работал и сказывал.
— Скажи, а ты встречал раньше принцессу? — тихо спросила я.
Он бросил на меня взгляд из-под кустистых бровей.
— Узнали-таки, — тяжело вздохнул он. — Да кто тогда знал, что она принцесса? — помедлив, продолжил он. — Батюшка ваш околдован был ею. Хороша ж была. Крутила им как хотела. Не сразу проведала, что затяжелела. До того ли было? Там развлечения, батюшка ваш, поклоннички… А как поняла, поздно стало. Живот уже расти стал. Она тогдась не выходила никуда, пока вы на свет не появились. А чрез две седьмицы батюшке вашему вас и отдала, а сама и уехала восвояси. Так вот.
Не знаю, что я хотела услышать. Легче мне от этого не стало.