— Прошу к столу.
Извиниться за перемену мест он не пожелал. Более того, стоило им всем четверым сесть за стол, как Янька, почувствовав себя хозяином положения, перешёл к делу:
— Деньги при вас? — глянул он в упор на Алексея.
— При мне. А холсты?
В ответ Янька достал небольшой тубус и вынул из него то, что собирался продать. Довольный своей откровенностью, он переспросил:
— Так с вами деньги или нет? Я не вижу ни портфеля, ни саквояжа.
В ответ Балезин ехидно улыбнулся:
— А вы уверены, что кроме нас четверых, так сказать, два на два, здесь никого нет? По-моему, там, — он кивнул в сторону ширмы, — кто-то ещё.
Подобного вопроса Кошельков не ожидал и на секунду растерялся. Но тут же понял, что проиграл и что ему придётся отступить.
— Выйди, Юсуф, — скомандовал он. — Побудь за дверью.
Из-за ширмы вышел крепкого сложения, наголо бритый мужчина неопределённого возраста. Пришедших он удостоил звериным взглядом. Но команде хозяина подчинился. Алексей вспомнил детство, рынок в их небольшом городке. Там среди прочих торговал кавказец, очень похожий на Юсуфа. А они, мальчишки, забегая туда, неизменно подкрадывались к его лотку, на котором красовались разные фрукты и орехи, и норовили что-нибудь стянуть. Хозяин, понимая, что оплаты за съеденный товар не будет, выскакивал и вслед улепётывающим пацанам свирепо орал: «Ухады! Зарэжу!»
Теперь уже Балезин в упор смотрел на Кошелькова.
— Учитывая, что у этого господина, — кивнул он вслед Юсуфу, — на поясе под рубахой наган, возникает вопрос: для кого он предназначен?
Выпустив струю дыма и прищурившись, Кошельков ответил вопросом на вопрос:
— У вас удивительная проницательность, Дюваль. Скажите честно, где вы служили или служите?
— Скажу, но в другой раз. Потому что на мой вопрос вы так и не ответили.
Янька продолжал курить, попыхивая ароматной папиросой.
— Дюваль, мы с вами не дети. Сделка у нас серьёзная. Как тут без охраны…
В это время на первом этаже заиграла музыка. Полный, чем-то похожий на Вербицкого мужичок пел хрипловатым голосом:
Заходят мальчики, все в пиджаках,
Нага-наганчики у них в руках.
Как бы в унисон блатной мелодии, Кошельков осторожно сказал: — Вот видите, Дюваль, даже в песне без наганчика нельзя. Сознайтесь, у вас он тоже где-нибудь поблизости лежит?
— Как, впрочем, и у вас, Кульков. Ведь вы всё время держите правую руку в кармане пиджака. Судя по всему, у вас там тоже наганчик? Что касается меня, то ходить с деньгами по нынешней Москве без оружия по меньшей мере опрометчиво.
— Кстати, о деньгах. Я вам холсты предъявил, но вы мне валюту так и не показали.