Мамочки… Пусть в моем возрасте хвататься за родительскую юбку несолидно, но именно матушку я вспомнила с перепугу. Это не мое тело! И это совсем не санаторий. И этой рассуждающей о пытках и прочих зверствах особы рядом со мной быть не может! Господи, как это все понимать?
Мозг лихорадочно искал хоть какие-то объяснения. С чего бы мне вдруг спятить? Ничто же этого не предвещало! И неужели это может случиться так внезапно, так… реалистично?
Вспомнился недавно прочитанный роман из популярного сейчас у молодежи фэнтези про переселение души в другое тело, заставив споткнуться на ровном месте. Я понаданка? Брр… Скорее поверю в сумасшествие!
В слабой надежде, что перегрелась на солнышке и мучаюсь «фэнтезийными» галлюцинациями, я энергично ущипнула себя за бедро. К слову сказать, последнее также ощущалось очень крепким и мускулистым. А физкультурой я сроду не увлекалась. Боль заставила подпрыгнуть на месте и, оторвав взгляд от собственного бюста, перевести его на типа, прикованного к стене напротив.
Ма-а-амочки, все реально! И чужое тело, и… пленник.
Мужчина, о котором говорила моя спутница, был не просто громадным. Высокий рост, огромное мускулистое и покрытое шрамами тело меня шокировало! Такого крупного представителя сильного пола отродясь не видела.
Покойный муж мой тоже был мужчиной приметным, но этот дикарь…
Я поперхнулась воздухом, невольно закашлявшись. И не в последнюю очередь потому, что встретилась с ним взглядом. Глаза пленника, тело которого удерживало возле стены множество металлических колец, горели ненавистью. Да и весь его облик буквально кричал о дикости, силе и неукротимости.
О мести. Неизбежной и неумолимой.
Мужчина был обнажен. В беспорядке свалявшиеся пряди волос заслоняли лоб, свисали до плеч. В неясном свете плохо освещенного помещения я заметила надорванную мочку уха и странные татуировки, которыми в избытке было испещрено его тело. Натужно натянутые вены на вздутых бицепсах, — вопреки всему он и сейчас силился вырваться.
Рот незнакомца был оскален в жуткой гримасе, щеки впали, крылья носа трепетали, словно он принюхивался к моему запаху.
— Тварь! — Яростным окликом вырвав меня из созерцательного транса, взорвалась моя провожатая и с поразительной силой хлестнула по груди мужчины гибким металлическим прутом, изобилующим острейшими шипами, которые оставили ужасающий рваный след на его теле. Пленник даже не поморщился — не шелохнулся, не застонал. Лишь во взгляде проступило презрение.
А моя провожатая, словно впав в неистовство от этого безмолвия, в исступлении принялась наносить все новые удары, разрывая кожу на животе пленника на кровоточащие лоскуты.