Начинаем тренироваться любить себя просто за то, что «Я ЭТО Я» (а не за какие-то жизненные достижения). Дальнейшие перемены в жизни обязательно последуют вслед за полным принятием себя и пониманием, что вы, безусловно, заслуживаете благополучия, счастья и вообще всего самого лучшего. Кстати, и все вокруг это тоже обязательно поймут.
Наркоманам, лудоманам и алкоголикам посвящается…
На вопрос, что он больше всего ценит в любви, Оноре де Бальзак ответил: «Глоток коньяку до и сигарету после».
Первый раз я закурил в 7 лет в пионерлагере. Сигаретой со мной поделился старший брат, считавшийся опытным курильщиком – на тот момент ему было 12. С первого раза не втянулся, но в школе за малолеток взялись старшеклассники – они угощали, мы закуривали и, понятно, тут же закашливались. Начиналась кропотливая работа по передаче и восприятию опыта. Они нам, например, говорили: «Ну-ка, пацан, вдохни дым и попробуй прочесть стихотворение, не выпуская дыма изо рта».
Стихотворение было простое.
Бабка печку затопила,
А дым не шел.
Дед печку затопил
Дым пошел.
В те годы о вреде курения задумывались немногие и антиникотиновой пропаганды не было никакой.
В 12 лет я курил почти постоянно, в 14 – минимум пачку (20 сигарет) в день.
Однажды летней ночью я вышел на кухню покурить в открытое настежь окно. На улице был какой-то шум, и я не слышал, как из туалета вышел отец. Он не стал медлить и сразу же влепил мне затрещину. После чего начал со мной уже вполне миролюбивую, обстоятельную беседу. Главная мысль, которую он пытался донести до меня тогда, была в том, что «обязательно и очень скоро настанет день, когда ты НЕ СМОЖЕШЬ НЕ КУРИТЬ». Мне это казалось нереальным, я хорохорился и говорил, что такого не будет никогда и что я, конечно же, брошу, как только захочу.
Просто пока мне все нравилось, и нравилось сильно!
А отец хорошо знал, о чем говорил: сам он начал курить в 17 лет, попав в 1942 году в снайперское училище. На момент нашего разговора о вреде курения ему было 50, он уже пережил инфаркт, а впоследствии заболел раком.
Я стал прятаться, дома больше не курил, но за его пределами курил постоянно и везде. И однажды в три часа ночи понял, что отец прав: проснувшись, я увидел, что сигарет нет, и уснуть больше не смог. Посреди ночи я пошел к таксистам, а это значит был готов отдать от 3 до 5 рублей за пачку, в то время как в магазине «Ява» стоила 30 копеек. И это была уже чистая наркомания в 16 лет.
В те годы я курил ужасную гадость: папиросы «Казбек», «Дымок», «Герцеговину Флор». А вот моршанская «Прима» считалась лучшей!