Кусочек густо-синего неба с неправдоподобно большими пятнами звезд. Таких звезд не бывает…
Силуэты причудливых зданий с узкими щелями светящихся окон.
Булыжная мостовая и справа - желтый навес, под которым на небольшом возвышении стоят круглые столики. Да нет, не круглые, форма их неровна, изломана…
Несколько фигур - под навесом и на мостовой. Фигур человеческих, земных и вместе с тем наделенных теми чертами, каких никогда не увидишь в окружающих тебя людях.
Причудлива, сложена из крупных мазков картина, действительность видоизменена; но так ее увидел однажды большой художник, и вечер этот под синим неземным небом, под звездами-пятнами, остался на холсте навсегда.
- Но ведь это… - неуверенно начал кто-то в зале.
- Ван Гог! - очень громко, как будто он сделал неожиданное и важное открытие, сказал Мишель Салоп.
В полумраке зала люди задвигались и зашумели. С экрана не сходило изображение знаменитой картины Винсента Ван Гога, когда-то написанной во французском городе Арле. Потом свет померк, и тут же появилось изображение другой картины.
Стол с письмом, книгой, подсвечником, трубкой и тарелкой с луком.
С третьей картиной - за зеленым столом с двумя желтыми книгами, подперев щеку рукой, сидела женщина с усталым, скорбным и добрым лицом - в зале зазвучала музыка.
Нежная музыка, казавшаяся невесомой, прозрачной, воздушной…
- Моцарт, - недоуменно сказал кто-то в темноте.
- А картины Ван Гога из музея в Оттерло, - неожиданно резко сказал Рене ван дер Киркхоф. - Что мы смотрим?
Новая картина: крупные, даже кажущиеся грубыми мазки, из которых складывается странное небо, дерево, разделившее небо на две половины, похоже, что в каждой свое собственное солнце, дорога, две фигуры на переднем плане и повозка-одноколка вдали.
- Оттерло, - недоуменно повторил голландец, и изображение сменилось.
Лампа под потолком едва освещает каморку, в которой сидят за столом пять человек; женщина слева застыла, чуть наклонив над чашкой чайник… Потом на экране появилась пожилая женщина с метлой, в деревянных башмаках, отбрасывающая черную тень на желто-зеленую стену… Нежная, трепещущая мелодия не обрывалась; казалось, что она растворяет стены темного зала, открывает глазам и сердцу что-то такое, чего не видишь повседневно, обычно…
Еще одна картина. Коричневые тона - здание и над ним крылья мельницы.
- Мулен де ля Галетт, - растерянно прокомментировал Салоп. Монмартр…
- Что это? И… почему? - резко спросил кто-то невидимый в темноте, и в этот же момент изображение погасло, и музыка оборвалась.
Еще несколько минут все как зачарованные продолжали смотреть на пустой экран. Потом в зале зажегся свет, и в первом ряду поднялся Председатель экстренной международной научной Комиссии.