Однако где же солдат? Почему не идет солдат?
Бомж уже готов был отказаться от своих великодушных мыслей — пусть солдат не возвращается, — теперь ему стало необходимо, чтобы он вернулся. Зачем? — не имел представления, вряд ли солдат мог чем-либо ему помочь. Но, может, принесет хотя бы глоток... Бомжу так хотелось глотнуть — чувствовал, сразу бы легче стало. Как легче было всегда, когда выпивал. Дурак он, что понадеялся, будто отвыкнет в зоне. От выпивки не отвыкают нигде...
Возможно, выпить — было самое лучшее в его безрадостной жизни, а от лучшего разве отказываются? Так жаль, что самые разумные мысли приходят непоправимо поздно.
Но где же солдат?
Непонятно почему, он снова попробовал взобраться на обрыв, обрушил с него пласт земли, и все неудачно. Для чего он туда карабкался — кто знает. Но такова была его неосознанная воля — куда-то карабкаться. Запоздавшая, зряшная воля. Как и все запоздавшее, она не могла быть удачной. И он свалился под обрыв. Наверно, спасения ему уже не было, и подсознательно он чувствовал это. Но какая-то добрая или злая сила влекла его туда, на обрыв, к их недавнему лежбищу. И тогда он понял, что это — финальный зов его жизни. Умереть надлежало на своем ложе, в родном углу, на своей земле...
Но где его родной угол? Никакого угла у него давно уже не было. А может, не было никогда. Родился в одном краю, жил в другом, умирать притащился в третий. Мать — сыра земля была его родиной и станет его могилой.
После очередной попытки взобраться и очередной неудачи он вдруг почувствовал, как огнем полыхнуло в груди. Чем-то соленым наполнился рот. Сплюнул в песок, чувствуя, как во рту опять набегает влага. Не сразу понял, что пошла кровь — кровь из горла. Это его испугало, но только в первый момент. Наверно, так оно и должно быть, все в порядке вещей. Предыдущее было лишь подготовкой именно к такому концу.
Он лежал на боку под обрывом и, не выплевывая кровавые сгустки, лишь повернув голову, ждал. Кровь плыла на песок, и крови было много. Он ждал, когда она вся иссякнет. Наверное, с ней иссякнет и жизнь.
Но, может, раньше придет солдат?..
Солдат был необходим ему — а для чего, он толком не знал. Что бы он поведал солдату? Вообще поведать он мог о многом, но сейчас не знал, о чем именно. О чем в первую очередь? Разве проститься. Не с ним, этим неудачником — парнем, которого скрутит та же самая радиация, что скрутила его. Наверно, для прощания с жизнью. Какая бы она ни была, хорошая или плохая, но то была жизнь. Лучше и хуже ее ничего не бывает на свете.
И все-таки он хотел дождаться солдата. Может, тот принесет... Хотя бы для прощания. А так...