волосам так, что усыпляет меня. Если доктор хочет ,
чтобы я встала, то должен это прекратить.
Я поднялась сюда сразу после того, как мы
обнаружили электрический забор и притащили дрова
в дом. Айзек, наверное, нашёл снаружи что-то ещё.
— Если это не мёртвое тело, я не хочу
смотреть.
— Ты хотела бы увидеть труп?
— Да.
— Это не мёртвое тело, но мне нужно, чтобы
ты пошла со мной, — он вытаскивает меня из
импровизированного кокона и поднимает на ноги, но
отпускает не сразу. Айзек крепко сжимает меня там,
где его руки касаются моего тела. Затем тянет меня
за собой, взяв за руку, будто я реб ёнок. Я
спотыкаюсь, пока плетусь за ним. Мужчина ведёт
меня вниз. К деревянному шкафу. Распахнув дверь,
он держит меня за плечи, заставляя встать перед ним
и заглянуть внутрь.
Сначала я вижу только дрова. Затем он вытягивает
руку с розовой зажигалкой «Zippo » и держит её
настолько близко к внутренней стенке, насколько
возможно. Странно, какие-то надписи на стене.
Некоторые поленья заслоняют их. Я тянусь и
перемещаю пару брёвен. Меня охватывает дрожь.
Айзек обнимает меня за талию, а затем ведёт назад к
дивану, и помогает сесть. Мне хочется вырваться и
пойти посмотреть ещё немного, но я чувствую.
Чувствую слишком много. Если я не перестану
чувствовать, то просто взорвусь. Страницы моей
книги — много-много страниц — наклеены на
внутренней стенке шкафа, словно пощёчины.
— Что это может означать? — спрашиваю я
Айзека.
Он качает головой.
— Поклонник? Я не знаю. Кто-то играет в
игры.
— Как же мы не заметили этого раньше?
Мне хочется обхватить пальцами его лицо и
заставить посмотреть на меня. Хочу, чтобы Айзек
сказал, что ненавидит меня, потому что, по какой-то
причине, он здесь из-за меня. Но он этого не говорит.
Что
бы доктор ни делал, в его поступках нет
обвинений или гнева.
Хотелось бы и мне так.
— Мы не искали, — говорит он. — Что ещё мы
не видим, потому что не ищем?
— Я должна прочесть, что там, — я встаю, но
Айзек тянет меня назад.
— Это девятая глава.
Девятая глава?
Я пытаюсь вспомнить, о чём она. Затем бросаю
это занятие. Девятая глава причиняет боль. Мне
жаль, что я написала её. Я пыталась заставить
издателей убрать её из рукописи до выхода книги в
печать. Но они считали, что она необходима для
истории.
В день, когда книга вышла в свет, я сидела в
своей белой комнате, сдерживая рвоту от осознания,
что теперь каждый читает девятую главу и чувствует