будем сами заботиться о себе, когда еда закончится?
— Да.
— Но забор будет удерживать животных извне,
и здесь не так уж много деревьев, которые можно
срубить.
Айзек пожимает плечами.
— Может быть, он рассчитывает, что мы
продержимся до лета. Тогда могут появиться
кое-какие животные.
— Здесь может наступить лето? — с сарказмом
интересуюсь я, но Айзек кивает головой.
— Да, на Аляске бывает короткое лето. Но это
зависит от того, где мы находимся, так что может
быть, что и не будет. Если мы находимся в горах, то
зима здесь круглый год.
Я не поклонница солнца. Никогда ею не была.
Но мне не нравится, когда говорят, что зима может
быть круглый год. От этого мне хочется лезть на
стены.
Я тереблю подол свитера.
— Сколько еды у нас осталось?
— Примерно на пару месяцев, если мы разумно
распределим запасы.
— Хотелось бы мне, чтобы эта песня перестала
звучать, — я поднимаю тарелку и начинаю есть. Это
тарелки Айзека. Или были его тарелки. Я обедала в
его доме только раз. У него, вероятно, теперь
фарфор, который положено иметь женатым. Я думаю
о его жене. Маленькая и симпатичная, и ест с
фарфоровых тарелок в одиночестве, потому что её
муж пропал. Она не голодна, но всё равно делает это
ради ребёнка. Которого они пытались завести раз за
разом. Я отгоняю её образ прочь. Женщина помогла
спасти мою жизнь. Интересно, связали ли они
воедино то, что мы пропали вместе? Дафни знала
некоторые подробности из того, что случилось со
мной и Айзеком. Они встречались, когда он
столкнулся со мной. Их отношения не развивались в
течение тех месяцев, когда доктор пытался спасти
меня.
— Сенна, — зовёт он.
Я
не
поднимаю
голову.
Стараюсь
не
рассыпаться на части. На моей тарелке рис. Я считаю
зёрна.
— У меня ушло много времени... — он
замолкает на мгновение, — …для того, чтобы
перестать ощущать тебя повсюду.
— Айзек, не надо. Правда. Я понимаю. Ты
хочешь быть со своей семьёй.
— Мы не очень хороши в этом, — констатирует
Айзек. — В разговорах. — Он опускает свою тарелку.
Я слышу звон серебряных приборов. — Но хочу,
чтобы ты знала одну вещь обо мне. Хочу здесь
ключевое слово, Сенна. Я знаю, тебе не нужны слова
от меня.
Я пытаюсь отгородиться от его слов с помощью
риса; всё, что стоит между мной и моими чувствами
— рис.
— Ты молчала всю жизнь. Ты молчала, когда
мы
встретились,
молчала,
когда
пострадала.
Молчала, когда жизнь продолжала наносить тебе
удары. Я тоже был таким, в некоторой степени. Но не