Выглядит как чан, полный воспоминаний: его руки,
его губы, его тело, всё это память. Но они не влияют
на меня так, как раньше. Либо год лишения свободы
сделал меня онемевшей, либо я переросла любовь
всей моей жизни.
— Куда же делось вс ё твое волшебство, Ник? —
произношу я сквозь листву. Хотела бы я знать, там ли
оно ещё. Когда мы встретимся, почувствую ли я это,
как в какой-то банальной истории любви.
О н одиноко сидит в кресле аэропорта и с
опасением на лице наблюдает за прохожими. Это
тонкая умственная картина. Ник видит меня, как
только я выхожу из своего укрытия. Когда я иду к
нему,
он
быстро
встаёт. Обнимает меня без
колебаний и с такой фамильярностью, что мо ё
сердце невольно сжимается. Может быть, это искра.
Он знает меня. Он знает, что сказать, а что не
говорить. Ник говорит на языке моего лица, и ждёт
моего выражения, чтобы подобрать свой тон. Вот что
делает время. Оно дает пространство, чтобы узнать
друг друга. Я расслабляюсь в его объятиях. Нет
смысла бороться с чем-то подобным.
— Бренна. — Выдыхает он в мои волосы.
Я хочу назвать сво ё имя, чтобы исправить его,
но слова застревают в горле.
— Ты готова? — спрашивает он. — У тебя есть
багаж?
Я качаю головой.
— У меня ничего нет.
Ник берёт меня за руку и ведёт на стоянку. Он
взял напрокат машину. Я сворачиваюсь на переднем
сидении и смотрю на него. Ник единственный
человек, на которого я могу смотреть и не
чувствовать себя неловко.
Всю поездку домой я жду, чтобы Ник спросил
меня об этом. Всё, что угодно. Хоть что -то. Всё , что
угодно. Почему он не спрашивает? Несправедливо
ждать этого от него. Ник никогда не выпытывал. Он
ждёт и знает, что со мной можно ждать вечно. Но
теперь я привыкла к чему-то новому. Забавно, как это
произошло. Теперь я мысленно умоляю его, чтобы он
спросил меня о чём-то. О чём угодно. Пока колеса
автомобиля распыляют воду на шоссе, я чувствую в
себе изменения. Когда это случилось? Даже не знаю.
Наверное, там, в доме, посреди снега. Когда хирург
вскрывал меня эмоционально, а музыкант подарил
мне больше цвета, чем я могла принять.
В Вашингтоне сейчас лето. Как жаль. Когда мы
подъезжаем к моему дому, там полно журналистов.
Они
выглядят
сонными,
пока
не
замечают
приближающийся автомобиль. Интересно, как долго
они здесь находятся. Я прилетела в Сиэтл под своим
настоящим именем, чтобы избежать этого. Схватив
прядь волос, я накручиваю её на палец и отпускаю,
отворачиваюсь от них и указываю Айзеку в сторону