Он встряхнулся и возвысил голос:
— Итак, я приготовлю билеты.
Дети Фуана окружили землемера, не стараясь скрыть взаимного недоверия друг к другу. Они пристально наблюдали за ним, следили за каждым его движением, точно это был фокусник, который мог надуть. Гробуа прежде всего разрезал бумагу на три части своими дрожащими от пьянства толстыми пальцами. На каждом листочке, сильно нажимая, он написал огромные цифры — 1, 2, 3. Все смотрели ему через плечо, не отрывая глаз от пера; даже отец и мать покачивали головой, довольные, что все обошлось без всякого мошенничества. Билеты были медленно сложены и брошены в шляпу.
Водворилось торжественное молчание.
По прошествии двух минут, показавшихся очень длинными, Гробуа сказал:
— Начинайте… Кто первый?
Никто не пошевелился. Становилось все темней, и в темноте шляпа казалась еще огромней.
— Хотите по старшинству? — предложил землемер. — Тяни, Иисус Христос, ты старший.
Иисус Христос послушно подвинулся вперед, но, потеряв равновесие, чуть не растянулся. Он засунул руку в шляпу с таким напряжением, будто хотел извлечь оттуда каменную глыбу. Вытащив билет, он подошел к окну.
— Два! — закричал он. Эта цифра показалась ему, по-видимому, забавной, так как он задыхался от смеха.
— Тебе, Фанни! — сказал Гробуа.
Фанни, засунув руку, не торопилась. Она шарила, перебирала билеты, сравнивала их по весу.
— Выбирать нельзя, — злобно сказал Бюто. Увидев номер, доставшийся брату, он побледнел, азарт душил его.
— Вот еще! Это почему? — ответила она. — Я не смотрю, а щупать я имею право.
— Ладно, — пробормотал отец, — все бумажки весят одинаково.
Наконец она решилась и побежала к окну.
— Один!
— Значит, Бюто достался третий, — заметил Фуан, — тащи его, парень.
Стало еще темнее, и никто не мог заметить, как исказилось лицо младшего брата. Он загремел:
— Ни за что!
— Как?!
— И вы думаете, что я соглашусь? Никогда!.. Третий номер! Самый плохой… Я ведь вам говорил, что хотел разделить иначе. Нет, нет, вы меня не проведете… И потом — я же вижу все ваши махинации! Разве не младший должен был тянуть первым?.. Нет, нет, я вовсе не буду тянуть, раз вы мошенничаете!
Отец и мать смотрели, как он бесновался, топал ногами и стучал кулаками.
— Бедный мальчик, ты совсем сошел с ума, — сказала Роза.
— Я знаю, мамаша, что вы меня никогда не любили. Вы с меня готовы были содрать кожу, чтобы отдать ее брату… Вы все поедом меня ели…
Фуан грубо прервал его:
— Перестань дурить, говорят тебе… Будешь ты тащить или нет?
— Я хочу, чтобы начали снова.
Но это вызвало всеобщий протест. Иисус Христос и Фанни зажали в руках свои билеты, как будто их хотели у них отнять. Делом заявил, что розыгрыш был произведен правильно, а Гробуа обиженным тоном сказал, что уйдет, если ему не доверяют.