Пользуясь тем, что разговор коснулся убийства, случившегося недавно около Жанвилля, Фуан не преминул еще раз со всеми подробностями рассказать ужасное происшествие на ферме Милуар. Он уже дошел до песни, сочиненной в тюрьме самим Красным Дылдой, когда с улицы донесся странный шум, послышались чьи-то шаги и грубая брань. Женщины перепугались. Побледнев, они насторожились, боясь, что вот-вот сейчас ворвется шайка черномазых людей. Бюто храбро пошел открывать дверь.
— Кто идет?
Это были Бекю и Иисус Христос. Они поссорились с Микроном и ушли из кабака, захватив с собою карты и свечу, чтобы окончить игру где-нибудь в другом месте. Оба были совершенно пьяны, и страх, овладевший собравшимися, вдруг показался смешным. В конце концов все расхохотались.
— Входите, входите, только не безобразничайте, — сказала Роза, улыбаясь своему шалопаю-сыну. — Ваши дети здесь, вы их, кстати, захватите с собой.
Иисус Христос и Бекю уселись на землю, рядом с коровами, поставили между собою свечу и принялись опять за игру: «Козырь! Козырь! Козырь!» А разговор шел уже о другом: завели речь о парнях, которым в этом году предстояло тянуть жребий. Их было четверо, и в том числе Виктор Лангень. Настроение женщин упало, под влиянием грустных мыслей беседа замедлилась.
— Это не шутка, — сказала Роза. — Ни для кого это не шутка, нет, нет!
— Да, война, — ворчал Фуан, — сколько она приносит зла! Война — это смерть хозяйству!.. Когда парни уходят, мы лишаемся самых умелых рук. Это сразу сказывается на работе. А когда они возвращаются, куда там! Они уже не те, у них душа не лежит к земле… Лучше холера, чем война!
Фанни перестала вязать.
— Я, — заявила она, — не хочу, чтобы Ненесс уходил… Господин Байаш рассказывал, что некоторые устраивают вроде лотереи: несколько человек соединяются, каждый вносит определенную сумму, и тот, кому достается плохой жребий, получает эти деньги и откупается.
— Для этого надо кое-что иметь, — сухо заметила Большуха.
Бекю в промежутке между двумя ходами услыхал, что речь идет о войне.
— Война — черт ее дери! Только на войне и можно стать настоящим мужчиной!.. Кто там не был, тот ничего не знает… Плевать на все… Вот это я понимаю… Как там, у негритосов…
Он подмигнул левым глазом, а Иисус Христос посмеивался с понимающим видом. Оба они воевали в Африке: полевой сторож — во времена ее завоевания, второй — позднее, во время последних восстаний. Но, несмотря на эту разницу, у них были одни и те же воспоминания: уши, обрезанные у бедуинов и нанизанные, как четки, на нитку, бедуинки с кожей, натертой маслом, которых ловили за изгородями и подминали под себя в канавах. В особенности любил Иисус Христос рассказывать о том, как однажды они заставили здоровенную, желтую, как лимон, бабу бегать взад и вперед совершенно голой, со вставленной в задницу трубкой. Крестьяне хохотали до упаду.