У Лолиты началась не жизнь, а сплошная карусель, причем не разноцветная, а сплошняком черная, с траурной окантовкой, щедро сдобренная ее слезами и кровью, сочащейся из разбитого сердца.
Раз в неделю, потому что чаще не могла себе позволить в финансовом плане, она приезжала к восьми утра на вертолетную площадку в Москве при полном параде. Собиралась на эти полеты словно в последний путь или как на самое важное свидание в своей жизни. Так красиво она никогда еще не выглядела: кружевные колготки, облегающее платье, каждый раз новое, шикарный макияж, тонкие духи, широко распахнутые глаза от переполнявших ее чувств.
Леонид пожирал ее глазами на земле и потом всю дорогу смотрел вперед, в небо. И с каждым разом становился все немногословнее и мрачнее. Лолита щебетала и улыбалась, позабыв, что она в небе. А Леонид чаще молчал, а если и отзывался, то неохотно. Сажал вертолет под Тверью, сухо желал всего хорошего и улетал. Лолита оставалась в гордом одиночестве, в сексуальной одежде на холодном ветру, в лесу, махала рукой улетающему вертолету. А потом выходила на трассу, голосовала и ехала на вокзал в город Тверь, потому что не было никаких съемок, она их выдумала.
Однажды водитель остановившейся машины попросил расплатиться за проезд не деньгами, а сексом. Лолита еле вырвалась от этого маньяка, проклиная не только все на свете, но и Леонида: ведь из-за него она рискует жизнью, а он так холоден с ней!
На вокзале ей частенько приходилось убегать и прятаться от пьяных компаний, сразу обращавших внимание на яркую сексапильную женщину. А тот, для кого вся эта красота предназначалась, был уже давно в небе и, в отличие от Карлсона, не обещал вернуться. Он ей вообще ничего не обещал, и Лолита сходила с ума от бессилия.
Она после третьего своего полета даже зашла в туалет на вокзале, переоделась в длинное невзрачное платье, стерла косметику с лица и закрутила узел на затылке. Действительно было страшно ехать почти три часа в Москву в электричке в ее вызывающем наряде. Народ попадался всякий, в том числе подвыпивший и тянущийся к общению с женским полом. Она садилась на жесткую деревянную скамейку у окна и с грустью смотрела на унылый пейзаж, проплывающий за окном.
От тоски и жалости к себе ее душили слезы. Лолита чувствовала себя словно побитая собака, обиженной и оскорбленной, хотя понимала, что винить в этой ситуации может только себя. Она поделилась своей любовной драмой с единственной подругой — Марией Орешкиной. Они встретились в любимом кафе прохладным вечером. Мария после исповеди Лолиты долго не могла прийти в себя.