— Выглядишь плохо. Я видела тебя раньше, так это просто был фейерверк какой-то. Ничего, что на «ты»?
— Конечно, вы мне в матери годитесь.
— Да какие матери, в бабки я тебе гожусь, в бабки, — отмахнулась Серафима Максимовна. — Пару месяцев назад ты такая цветущая была… извини. С наглой улыбкой, уверенной походкой. А сейчас что-то поблекла, глаза потухли, выглядишь потерянной. Тебя подкосил арест Олега? Прости, земля слухами полнится. Да и связана я с вашей семьей, всю жизнь работаю на вас.
— Не надо все время извиняться. Все хорошо. Олег оказался мерзавцем и подлецом. Обманул меня. Разорил. И мне, если честно, все равно, что с ним будет. Конечно, я переживаю за свою разрушенную жизнь. Только не говорите, что легкомысленная певичка получила то, что и должна была в итоге получить.
— Я тебя не осуждаю. Понимаю, что тебе хоть и хорошо за тридцать, но ты особа инфантильная. Тебя так подготовили родители к жизни. Когда их не стало и богатый муж оказался сволочью, ты зашаталась, как одинокая осинка под ветром, — надвинула на переносицу очки Серафима Максимовна.
— Вы не только в серебре разбираетесь, но и в душе тоже, — отметила Лолита.
Серафима Максимовна налила ей душистого чаю в очень красивую чашку, явно из экспонатов, положила из литровой банки в розетку варенье.
— Сама варила. Земляничное, для дорогих гостей, — пояснила она. — Угощайся.
— Спасибо.
Серафима Максимовна присела напротив и подперла морщинистую щеку рукой.
— Хочешь, совет дам?
— Конечно, — быстро кивнула Лолита.
Она была согласна на все, на любой совет. Лишь бы кто помог или взял на себя хоть один процент душевного груза, свалившегося на нее. Неправильно, конечно, но это было так.
— Не нужна тебе эта лавка антикварная, совсем ни к чему она тебе! Ты продай все и забери деньги, — вдруг выдала Серафима Максимовна.
Такого Лола от нее не ожидала. Вот это совет!
— Вы правда так считаете? — искренне удивилась Лолита.
— Да. Антиквариату жизнь посвящать надо и, главное, желание иметь. Иначе ничего не получится. Вылетишь в трубу в ущерб себе, а в твоем положении нельзя рисковать. К добру это не приведет, понятно?
— Да. Доверюсь вашему опыту. Я сама думала об этом, но боялась… Лавка — последнее, что осталось от отца.
— Вот и хорошо. Ты — певица, вот и пой! Это — твое! Каждый должен заниматься своим делом!
— Прекрасно, — согласилась Лола. — Если только не знать, что голос пропал и меня попросили вон из ресторана.
— Ого! Умела бы, так присвистнула бы, — перекрестилась Серафима Максимовна. — С профессией тоже не заладилось?
— Нет.
— Так ты же еще и актриса вроде…