– А тут их ещё цельная куча! – крикнул он через минуту. – Не изволите ли лично полюбопытствовать?
– Сходи глянь, участковый, – подтолкнула меня в спину Яга. – На то и служба твоя милицейская. Да стрелы мои соберите, уж больно больших денег они стоют.
Честно говоря, я близко не представлял себе сравнительную стоимость оружия в Лукошкине и сопредельных государствах. И кстати, зря. Мысленно я поставил пометочку: по возвращении домой ввести жёсткий милицейский контроль за ввозом-вывозом как минимум огнестрела.
Конечно, каждый нож на учёт не поставишь, но, когда по твоему городу гуляют шальные люди с незарегистрированными стволами, ничем хорошим это не кончается.
Наш младший сотрудник меж тем храбро понатаскал со всех сторон трупы голых мужиков и красиво выложил их в ряд по росту.
– Итого, семь человек. То есть вервольфов-оборотней, – проходя с блокнотом, подсчитал я. – Одна смерть от огнестрельного ранения, один заколот рогатинами, остальные пятеро убиты стрелами в грудь. Раненые есть?
– Никак нет.
– А должен быть. – Я вспомнил убегающего негодяя с бабкиным горшком.
– Ну, ежели и были, дак, поди, своим ходом убегли.
– Видимо, да.
– А чё ж вы меня на драку-то не разбудили?
– Ты слишком сладко спал и вызывал умиление.
– Смущаете меня, Никита Иванович…
Митька по-девичьи покраснел и начал собирать бабкины стрелы. Мимо цели не прошла ни одна, а в трёх трупах их было даже по две. Пожалуй, наша домохозяйка не врала, когда заливала про приключения своей буйной юности, верхами, с амазонками. Лично я поверил!
Бабушка у нас всегда с сюрпризом, хоть на вид божий одуванчик. Горбатый, кривоносый, с костяной ногой и кривым зубом навыпуск, если вы можете представить себе одуванчик такого типа. Только на ночь не представляйте, не надо…
– Проверь ещё раз, тут, случайно, нет ни одного с ногами в каше?
– Вроде нету. Да и с чего бы?
– Потом расскажу. – Мне не хотелось сейчас углубляться в аналогии про трёх поросят, тем более что…
– Митя, там ребёнок!
– Как есть малое дитя, – согласился он, а к нам на полянку бесстрашно просеменила крохотная голубоглазая девочка в баварском платье со шнуровкой и в красном капоре на ленточках.
Наученный горьким опытом, я на автомате скомандовал:
– Хенде хох!
Девочка ойкнула, сделал книксен, поставила свою корзинку в траву и послушно подняла руки.
– Партизанен?
– Найн, – чуть изумлённо пролепетала она.
– Позвольте мне, Никита Иванович. – Митя опустился на одно колено и загугукал: – Ай, майн либстес кинд! Ви ист ир наме?
– Marta.
– Почему не октябрь? – неуклюже пошутил я. – В красном у нас осень называется, а в марте подснежники голубые шапочки носят.