Дело сделано. Баба-яга полностью оправдана, чему есть куча свидетелей. Чёрная баронесса так и останется в своём замке, сказочных героев никто не потревожит, всё будет как было. Но со временем по мрачному Шварцвальду проложат асфальтовые дорожки, туристские маршруты для скандинавской ходьбы, поставят лавочки и фонари, всё для отдыха людей. Прогресс не остановить.
Мы уехали после обеда, часа в четыре. Нам ещё быстренько насовали копчёных сосисок в дорогу, Митьке подарили бочонок пива, Филимону Митрофановичу новые баварские шорты на лямках, а нам с Бабой-ягой торжественно вручили две специальные грамоты, объявляющие нас заслуженными друзьями всей Германии и почётными горожанами Фрайбурга.
Покидали мы это гостеприимное местечко с такой же помпой, как и въезжали сюда – с оркестром, барабанами, аплодисментами, цветами и ликованием публики. На помосте, под небольшим навесом, прятался зашуганный волкодлак принц Йохан с серебряным крюком в желудке. Рядом стояли неподкупные немецкие солдаты, и теперь зверя не боялись даже дети…
Уже ближе к границам Чехии я сам попросил нашего младшего сотрудника что-нибудь спеть для души. Митяй сначала не поверил собственному счастью, дико засмущался, и, наверное, какое-то время его пришлось даже поуговаривать. Мог бы и просто приказать, но это не то.
Дьяк занимался своей писаниной в углу у печки, ему нужно было сдать полный отчёт к прибытию в Лукошкино. Яга что-то подсчитывала на пальцах, возможно, дни, расстояния, расход-приход продуктов. В общем, просить пришлось мне одному.
Наш Митька важно уселся, свесив ножки, на крылечке, откашлялся и от всей души начал:
Вот хата, которую строил Семён.
А в подполе тихо стоит самогон,
В той хате, которую строил Семён,
А это нахальная птица ворона,
Ей нравится запах того самогона,
Что в подполе тихом стоит немудрёно,
В той хате, которую строил Семён.
А это лисица, что ловит ворону,
Но не причинит ей ни зла, ни урона,
Она равнодушна почти к самогону,
Что в подполе тихом стоит беспардонно,
В той хате, которую строил Семён.
Вот волк, растерявший все зубы в лесу,
Который так нежно целует лису,
Которая внаглую ловит ворону,
Пришедшую на аромат самогону,
Что тихо стоит себе незамудрённо
В той хате, которую строил Семён.
Вот это кобыла, седая и статная,
Что волку беззубому даст по сопатке,
Который лисицу ласкает украдкою,
Чтоб та не хватала ворону за лапку,
Чтоб та самогон не глотала украдкой,
Что в подполе тихом и пахнет так сладко…
– В той хате, которую строил Семён, – на автомате с удовольствием подпел я.
– Чёй-то, чую, нерусская какая-то песенка, – поморщилась бабка, недовольно косясь на распевшегося исполнителя.