Если она имеет в виду хлороз, он же малокровие, он же анемия, она вполне могла бы поэкономить слова. Эта болезнь была описана еще в шестнадцатом веке, и лекарство, содержащее железо, серную кислоту и карбонат калия, сто лет назад изобрел чешский химик Альберт Поппер, так что для меня это не новость.
— Простите, что побеспокоила вас, — сказала я, поворачиваясь к двери.
— Нет, постой, — окликнула меня мисс Моут. — Не обижайся.
Я слегка опустила плечи в знак поражения.
— Не стоит строго судить старую женщину, — продолжила она смягчившимся голосом. — Посмотри на меня.
Вопреки моей воле мои глаза отводило в сторону, словно их притягивал магнит. Напрягая глазные мускулы, я заставила себя встретить ее взгляд.
— Я не всегда была такой, знаешь ли, — сказала она, неохотно указывая руками на свое тело. — Нет, эта бесполезная скорлупа не всегда была такой, как ты ее видишь.
Ее смех прозвучал как лай, указывая на иронию ситуации.
— Как это произошло? — выпалила я, не сумев сдержаться.
Уставившись ей в глаза, я обнаружила, что не могу отвести взгляд.
— Ты первый человек в академии, спросивший об этом, — произнесла она.
— Извините, — сказала я, зная, какой волшебной, отмыкающей уста силой обладает одно это словечко.
— Не стоит, — возразила она. — Все вокруг извиняются. Будь выше этого.
Я подождала, пока электричество в воздухе уляжется.
— Когда-то я была такой же, как ты, — начала она, и ее слова казались очень старыми. — Ты знаешь, так иногда пишут на могильных плитах.
Конечно, я знала. На кладбище Святого Танкреда имелось несколько вариаций этого стихотворения:
Прерви, прохожий, свои мечты!
И я был тоже таким, как ты.
И ждать недолго тебе, поверь,
Чтоб стать таким же, как я теперь.
Это чуть ли не мое самое любимое стихотворение, в отличие от Китса или Шелли, писавших куда менее практичные вещи.
— Это был несчастный случай, — хрипло и отрывисто продолжила она. — Автомобильная авария… деревня… долина… пикник… подруга… Ее выбросило наружу, а я, — она потрогала, почти погладила резиновые шины своего кресла, — застряла между колесами.
Я собиралась было сказать, что мне очень жаль, но удержалась.
— Единственное мое утешение — то, что теперь я могу проводить больше времени здесь, среди моих настоящих друзей.
Она описала рукой круг, охватывая стеклянные сосуды с чучелами животных.
— Они тоже в ловушке, видишь? Мы в одной лодке. Можешь посмеяться, если хочешь.
— Это не смешно, — ответила я. — Это трагично.
Я подумала, что бы я почувствовала, если бы больше никогда не смогла пролететь ласточкой по сельской тропинке, крутя педали «Глэдис», спускаясь по Гуджер-Хилли и проносясь по каменному мостику в Изгороди. В таких случаях я обычно кричала: «Яруууу!»