Но я увидел достаточно. Увидел серьезно-спокойный взгляд худощавого мужчины с бородкой и тяжелым чемоданом в руке. Явно волнующуюся маму, довольно молодую и симпатичную. Ярко-серые глаза под плотными, как перо, ресницами, на которые легкий ветер забрасывал снежинки. Она моргала, но не терла лицо рукой. Просто моргала и все смотрела куда-то ввысь. К какому-то окну.
Я так плотно прижался биноклем к стеклу, что он царапал по нему, мешая мне всматриваться, и рука моя подрагивала. В этой девочке было что-то весьма необычное, помимо одежды. Она словно ступила на наш двор из другого времени. И теперь присматривалась к нашим своеобразностям. Мне казалось, что она не грустит и не сердится, но и не радуется. Она просто присматривалась.
Внезапно все трое тронулись с места, и у меня перед линзами поплыла размывчатая коричневизна с белизной, но вместо того, чтобы просто отложить бинокль, я зачем-то снова навел резкость на первом попавшемся пятне, и увидел…
– Джек! – взвизгнул я и подскочил, сразу потеряв из виду сидевшего на снегу воробья. – Джек!!
Дрожащими пальцами я вцепился в окуляры и порывисто начал заново обыскивать снег. Не было никаких сомнений. Я только что видел Джека! Он наконец-то вернулся! Но с каждой секундой прошедших зря поисков мое волнение раздувалось до немыслимых размеров. Я остервенело дергал бинокль от одного темнеющего камня к другому, но Джека и след простыл.
В некотором отчаянии я отбросил бинокль на кровать и распахнул окно. В лицо ударила колкая свежесть и достала своими спицами до самых легких. Слегка перехватило дыхание, но я не испугался.
– Джек! – крикнул я во все горло, и мой голос рассыпался мелкими блестящими осколками по неподвижному воздуху, как по стеклянному столу.
И там внизу, у входа во второй подъезд кто-то обернулся. Я почувствовал мягкое прикосновение серых глаз, перед тем как успел перевести на них свой ошалевший взгляд.
Я опоздал. Она уже отвернулась, и тяжелая дверь с грохотом захлопнулась за ее спиной.
– Джек, – прошептал я еще раз машинально, но двор вновь наполнился пустотой.
– Ну, как так?! Ты же все всегда знаешь! – взвыл я и ударил ладонями по низкому столу, с которого тут же поднялась чернющая туча.
Мирон удивленно поднял голову. В уголке его рта дрогнула ухмылка.
– Что это с тобой? Что за куриная поспешность и петушья пылкость?
Я скорчил самому себе непонятную рожу и отвернулся.
– Не знаю, просто не люблю сюрпризов, – пожал я плечами. – Почему я не в курсе столь важных событий в своем собственном дворе?
– Ага, в своем собственном царстве. – Даже спиной я почувствовал, как Мирон закатывает глаза. – А что тебе? Может, вообще никто ничего не знал о новых соседях. Вполне вероятно. А то стены мне бы донесли.