– Я и не хочу пути обратно, – устало проговорил я.
Борька помял губами и повел шеей. Блеклые лучи солнца, пробивающиеся сквозь полупрозрачное стекло на двери, бросали длинные клины в пространство между нами и озаряли танцующую пыль.
– Ну тогда слушай, – голос его наполнился железом. – Слушай внимательно, Воробей. Зовут его Сальмон Воронин…
Борька не сразу понял, что именно делает облик лысого мужчины, навещавшего Ляльку Кукаразову весьма нерегулярно и внезапно, столь устрашающим. По отдельности взятые, его черты ничем не выделялись и были даже вполне правильными: приятный овал лица, прямой, с легкой горбинкой нос, водянистые глаза, бесстрашно и открыто смотрящие на мир. Его уши, весьма заметные на фоне лысого круглого черепа, не были слишком большими или маленькими, а на в меру пухлых губах здорового насыщенного цвета всегда играла слегка ироничная улыбка. Только веки его могли показаться слишком крупными. Они обхватывали глазные яблоки снизу и сверху прочной хваткой, словно удерживая их в орбитах, и были обрамлены светлыми до желтизны, короткими ресницами.
Походка стройного рослого мужчины была твердой и самоуверенной, несмотря на легкую сутулость покатых плеч, и он беззаботно насвистывал и размахивал сложенным зонтиком, куда бы ни направлялся. Он должен был быть симпатичным и даже привлекательным для женщин, но по Борькиной спине пробегала мелкая дрожь каждый раз, когда он его видел.
Позже, когда Борьке удалось довольно-таки неожиданно войти в доверие к господину и попасть в его квартиру, он заметил его острые желтые зубы, придающие ему вид обаятельного Кощея Бессмертного. Но так как раньше они были упрятаны под теми самыми красивыми губами, дело было явно не в зубах.
– Скажи мне, миленький мальчик, что тебе надо? Ты преследуешь меня уже не в первый раз, – весело сказал господин, резко обернувшись к доселе полагающему себя незамеченным Борьке, который так перепугался, что чуть не описался.
Ярко освещенная мерцающим и переливающимся светом витрина со свежей рыбой на льду, перед которой остановился господин, выхватывала его из давящего сумрака слишком рано и быстро наползающего зимнего вечера. Господин приветливо и весьма заинтересованно улыбался своему преследователю. Борька судорожно сглотнул и облизал сухие обветренные губы. В голове его гулял ветер, сдувающий все возникающие истории и оправдания.
– Вы… Вы напоминаете мне кого-то, – пробормотал Борька в конце концов с виноватым видом. Так неуклюже врать было даже неприлично.
Господин запрокинул голову, так что у воротника образовалась складка из кожи, и раскатисто рассмеялся. Прохожие обернулись, но продолжили свой путь. Успокоившись, господин ткнул пальцем на рыбу в витрине. Борька уставился в стеклянные глаза громадного лосося с удивленно разинутой пастью.