Тут женщина позеленела прямо на глазах, уставилась куда-то и заверещала не своим голосом, чтобы немедленно прогнали этого вонючего карлика. Беспощадная камера последовала за ее взглядом и открыла зрителям абсолютно пустое пространство. Я усмехнулся.
– Кто-то, видать, весь персонал какой-то психушки отравил, – поставила меня в известность мама. – У них там галлюцинации, понос, рвота… Дурдом, одним словом. Ой! – И мама засмеялась своей ненамеренной игре слов.
Тем временем камера выхватывала из толпы собравшихся пациентов отдельные, весьма довольные и веселые лица. Жалость к страдающему персоналу тут явно не испытывали.
– Вам знакомо такое состояние? – вопрошал бестактный невидимый оператор и совал микрофон в бледные лица.
– А вы как думали? – грустно хмыкнул мужчина с впалыми щеками. – Вот пусть сейчас ощутят на себе последствия своих же методов.
– И у вас совсем нет никаких предположений, кто является виновником происходящего?
Мужчина пожал тощими плечами.
– Даже если б я точно знал, я бы вам не сказал. А в целом… Сюда и детей привозят, знаете? Из детдомов. В детях-то кровь еще больше кипит, чем в нас, старых тряпках. Вполне могу себе представить, что кто-то из них что-то затеял…
Тут я окончательно насторожился.
– Погромче! Сделай погромче, мама!
Мама увеличила громкость звука.
– И действительно, такое предположение напрашивается само собой, если учесть тот факт, что и с персоналом коррекционного интерната номер тринадцать творится нечто подобное, – вещал все тот же нейтральный голос за кадром, в то время как камера плавно скользила по корчащимся воспитателям. Они лежали плашмя на коричневых диванах, расставленных по обшарпанным коридорам учреждения до боли похожего на первое.
– Да, конечно, мы что-то ели, – стонала кудрявая тетенька в розовой кофточке. – Мы всегда здесь что-то едим или пьем.
– Это правда! Целыми днями напролет жрут конфеты! – заорал детский голос за ее спиной. Тетенька резко обернулась и рванула к злодею, но тут же была скручена схваткой в животе и повалилась на пол. Дети, хохоча, кинулись врассыпную.
– И не скажешь, что они все того, – удивленно проговорила мама. – Сумасшедшие.
– Они и не сумасшедшие, – прошептал я, не отрывая взгляда от экрана.
– Это все остальные сумасшедшие.
Обозрев стонущих взрослых и ликующих детей, камера переключилась на внешний вид зеленовато-грязного здания, защищенного высоким забором с колючей проволокой, и остановилась на предельно серьезном корреспонденте с красным носом.
– Пока врачи борются за физическое и психическое восстановление здоровья работников обоих заведений, полиция пытается найти очевидцев содеянного покушения на здоровье и жизнь людей, жертвенно трудящихся на благо несчастных и обездоленных, и просит свидетелей звонить по телефону, указанному сейчас на ваших экранах, – тараторил он с интонацией, явно вколачиваемой всем ведущим новостей в первый же рабочий день гипнозом или чем-то подобным. – А теперь мы переходим к шокирующим светским новостям. После скандального высказывания Холерины Скарлатининой в адрес актрисы Вианды Капустиной последняя дала прессе вызывающий ответ через своего пресс-секретаря.