Борька первый взял себя в руки и переступил порог гостиной, и я мигом встрепенулся. Нельзя было допустить того, чтобы его руки первыми коснулись моего Святого Грааля. Ступая по пружинистым облакам, внезапно застелившим пол, я опередил его и подступил к столику с хрустальным шаром. Во мне билось не менее десяти птиц, а вокруг сгущался головокружительный запах тысячи цветов. Я понял, что еще совсем немного, и я ничком упаду на ковер.
Сделав над собой неимоверное усилие, я протянул руку, распрямил пальцы. До мутно-блестящей поверхности шара оставалась всего пара сантиметров.
Вдруг кончики моих пальцев загорелись щекочущим пламенем, которое стремительно поползло вверх.
Еще один сантиметр.
Половина.
Две слезинки.
Один волосок.
Один вздох…
И я дотронулся до него.
Все. Я окончательно затаил дыхание.
Один. Два. Три. Вдох. Четыре. Пять. Шесть. Я моргнул.
Прохладная гладь остужала кровь в моей трясущейся руке. Вокруг улетучивались облака и благоухания. Лился ровный свет. Часы снова отбивали свои секунды. Шар молчал.
Я шумно вдохнул. В ушах моих больше не было звона, и я слышал постукивание, поскрипывание и посвистывание квартиры. Нет. Я и сам не знал, чего именно я ожидал. Но в том, что шар должен был ожить от прикосновения того, кто разгадал его тайну, я не сомневался.
Я схватился за него обеими руками и до крови закусил губу. Рядом Борька начал что-то мне говорить. Нет. Я моргнул и вдруг увидел перед собой простую вещь. Простую стеклянную вещь. От волшебства почти ничего не осталось. Нет. Нет, нет, нет. Еще немного, еще совсем немного, и что-то произойдет. Что-то. Нечто. Еще совсем чуть-чуть.
Один. Два. Три. Вдох, выдох. Борькин надменный голос. Четыре. Пять. Шесть. Все та же прохлада и безжизненность. Семь. Восемь…
Руки мои опустились. Из каких-то недр мне по горлу выползало что-то страшное и громадное. Что-то, с чем недавно сгинувший слизняк не шел ни в какое сравнение. Меня обуревал ужас. Борька все что-то говорил. Страшное и громадное подползало к моему рту, к моей голове.
– Я уже думала, что не дождусь вас.
В один миг вокруг меня опала вся пелена.
Какой-то порыв в развевающемся густом воздухе развернул меня к противоположный стене, и я увидел ее.
Лялька Кукаразова восседала в кресле, до сих пор не замеченном нами, и спокойно наблюдала за происходящим в ее гостиной. На ней было сапфировое бархатное платье в пол с высоким горлом, а черные локоны лежали собранными в вольном пучке. На ее белом, как фарфор, лице в этот раз почти не было макияжа, и только губы светились неизменным ярко-красным цветом. Борька мгновенно остолбенел и онемел. Я и так молчал.