— Не в состоянии улыбаться ей, а не буду улыбаться, будет переживать, — ответил я.
Хочу отрубиться, заснуть. Закрыл глаза, надеясь, что благодатное состояние покоя возьмет в свою обитель хоть сейчас.
— Скажи зачем? — сквозь мутный, сонный поток расслышал в темноте.
— Зачем продал Бастарда? — усмехнулся, открывая глаза. — За-тем. Шлюха должна знать свое место… я ее взял…я… она должна судьбу благодарить, что я… обратил на нее внимание…
Пальцем указал на грудь, где зажгло внезапно, какое странное ощущение. Каждый раз, как вспоминал уродливого Бастарда, перевернувшего мой мир горело, полыхало пламя. Оно жгло изнутри. Никогда не знал боли ожогов, а сейчас в его реве глох, особенно сегодня рядом с Ними двумя. Продолжал говорить, пытаясь остудить пламя в груди:
— Я…слышишь… она моя была… а она… она…сука неблагодарная… передо мной строила оскорбленную невинность вечно… заставляла себя облизывать, как какую-то Аристократку великую, а на деле… шлюха и та чище! Пока со мной трахалась попутно и Трески развлекала!
Бычок с трудом швырнул себе за спину, попал, кажется, в окно, потому что в спину угольков от сигареты не прилетело.
— Ну это? по крайней мере? имеет хоть какой-то смысл, — поджал губы Виталик, и продолжил делать вид, что слушает. Я махнул раздраженно рукой, о чем говорить. Много чести — попользовались и забыли.
— Проверенная хоть информация? — долго напрягать мозг будет, лучше бы Польски пришел, его бы послал.
— Мои глаза — лучше всяких доказательств. Мне она всегда говорила НЕТ! Всегда! А ему… слушай, хватит. Я здесь пью и если тебе нечем заняться ранним утром, то поддержи компанию, только мне встать лень, — показал на бутылку на столе.
Энергия вряд ли поможет, сигареты с трудом переместил, а алкоголь точно уроню.
Виталик молчаливо прошел уверенной, твердой походкой к столу, я так вряд ли смог бы.
Когда я засну все-таки? Хочу отрубиться, чтобы мозг вырубило, перестали мысли раздирать изнутри, вытащить их из черепа, больше никаких напоминаний о Бастарде. Прочь из моей памяти, мелкая тварь.
Мне очень хотелось бы узнать, зачем я здесь? Солнце в глаза светило неимоверно, приходилось отворачиваться спиной к окну и прятать голову в сложенных руках на парте. Лопатки жгло особо настырно, периодически раздраженно поднимался. А преподавательница монотонным бубнением мешала спать. Слева Виталик повторял точно мою позу.
Это была его глупая идея с утра пойти на лекции, мы закончили пить два часа назад.
Меня как будто в мясорубку завернули и раз десять перевернули в ней, почти в фарш превратили. Это так похмелье сказывалось или что? Отчего-то хреново.