Вжик.
Слесарь перепилил защелку. И распахнул дверь. Любопытствующие пассажиры ринулись к ней.
— Отойдите! — взывал Эмиль, лысый проводник. — Дамы и господа, прошу вас, отойдите. Освободите проход. Пожалуйста, вернитесь к себе.
Но просьбы его оставались тщетны. Люди подступили еще ближе.
Врач скрылся в темном купе. Несколько минут его не было видно. Снова воцарилась тишина. Потом врач сказал что-то, чего я не понял. Пожарные подняли свой аппарат с маской для носа и рта и тоже скрылись в купе. Немного погодя один из pompiers вышел в коридор и начал поспешно прокладывать себе дорогу сквозь людскую толпу. Я увидел, как он бежит по платформе.
Из купе вышел молодой врач.
— Она что?.. — спросил я.
— Да, — ответил молодой врач. Он был очень хорош собой, южного типа, с черными волосами и черными глазами.
— Merde, — сказал проводник.
— Сердечная недостаточность или инфаркт, — сказал молодой врач, — во сне.
— Но ведь у нее было такое прекрасное настроение, такие надежды, — по-идиотски возразил я.
— Любой человек может в любое время умереть от инфаркта. Вы ведь были вечером с этой дамой?
— И долго, — отвечал я, — она рассказывала мне одну историю из своей жизни.
— А куда она ехала?
— В Канн, — сказал проводник.
— Ее ждут в Канне? — молодой врач поглядел на меня.
— Нет, — ответил я, — она хотела остановиться в «Карлтоне». После одиннадцатилетнего перерыва она впервые снова выбралась на Лазурный берег.
На этом я оборвал свою речь. Мне никак не хотелось рассказывать молодому врачу историю миссис Коллинз. Да и он не собирался ее выслушивать. Он лишь холодно сказал:
— Ее надо немедленно вынести из поезда. Необходимо вскрытие. Она ничего не говорила о своих родственниках?
— Она говорила только про своего мужа. Этот умер полгода назад. Других родственников она не поминала. Думаю, их у нее и нет.
— Мы нашли в сумочке ее паспорт, — сказал врач. — А вы куда едете?
— Тоже в Канн. Я собираюсь там работать. А жить я буду в «Мажестик».
— Могут возникнуть еще какие-нибудь вопросы. И тогда полиция попытается разрешить их при вашем содействии, мосье…
— Руайан, — и я протянул ему свою визитную карточку.
— Спасибо, — и он сунул карточку в нагрудный карман. — Вы не сердитесь. Покойница была иностранкой, а на этот счет у нас есть свои предписания и законы.
— Ну само собой, — отвечал я, — предписания и законы.
Пожарный, который первым выбежал из купе, пробился к нам через толпу в коридоре. Он имел при себе сложенное одеяло мерзкого серого цвета, с которым и исчез в купе миссис Коллинз. Его коллега, напротив, вышел из купе с аппаратом искусственного дыхания. Он нес также большой черный чемодан миссис Коллинз и грубо расталкивал публику в коридоре. Я видел, как он поставил на перрон чемодан и аппарат. Потом, обливаясь потом, снова вошел в купе.