— А когда он умер?
— В прошлом году четырнадцатого ноября. Не стану описывать вам последние дни его жизни, — она опустила жалюзи и смолкла. — Мне самой требовался санаторий, — сказала она после молчания. Потом своенравно вскинула голову. — А теперь я еду к Пьеру. Он даже и не знает, что я к нему еду. Это будет для него сюрприз. А Эрскин… Я уже так много успела позабыть из того ужасного, что со мной случилось. А рядом с Пьером я забуду все остальное. Я ведь уже говорила вам, что начинаю новую жизнь.
— Ну да, а я пожелал вам счастья в этой новой жизни, — сказал я, — а теперь желаю его вторично.
— Благодарю вас, мосье Руайан, — и она серьезным видом протянула мне руку. Потом снова улыбнулась. — Я уже заказала себе номер в «Карлтоне». И оттуда позвоню Пьеру и скажу ему, что я вернулась. Навсегда.
— И вы хотите навсегда оставить Нью-Йорк?
— Да. Банком будут теперь управлять люди, пользующиеся моим абсолютным доверием. Нашу большую квартиру я уже ликвидировала, едва Эрскина положили в больницу. Теперь у меня есть только небольшие апартаменты в пентхаусе. Я думаю, что останусь в Сен-Поль-де-Вансе… или там, где пожелает Пьер. Он ведь так много путешествовал на своем веку… Я буду ездить с ним, — она зевнула.
Я встал и позвонил.
Тотчас появился лысый проводник.
— Уберите, пожалуйста, бутылки и бокалы, — сказал я и отступил в коридор, чтобы дать ему место. Он вышел из купе миссис Коллинз с подносом.
— Сколько там всего? — тихо спросил я. Он назвал сумму. Я сунул ему в руку несколько бумажек. Больше, чем полагалось за шампанское, и он поблагодарил меня.
Миссис Коллинз сидела на постели и по-прежнему глядела на стенку купе. У нее был теперь совершенно отсутствующий вид. Но улыбка так и осталась у нее на лице.
Я подошел к ней.
— Доброй вам ночи, миссис Коллинз. Пусть хороший сон унесет вас в вашу новую жизнь.
— О да, — отвечала она, — так оно и будет. Вы только представьте себе: еще несколько часов — и я снова с ним.
Коридор спального вагона заполнялся людьми, которые вышли из своих купе, большинство не успев даже толком одеться. Все они наблюдали за действиями слесаря, который сквозь щель приоткрытой двери пытался распилить предохранительную защелку в купе миссис Коллинз. Слесарь был толстый, в синей спецовке. Он стоял перед дверью на коленях, а рядом с ним стоял молодой врач в белом халате, позади ждали двое пожарных. Прошло не менее четверти часа, прежде чем все они собрались.
И все молчали. Слышен был только омерзительный визг пилы по металлу. Некоторые из женщин были еще в пеньюарах, некоторые мужчины в пижамах или хоть и в брюках, но в нижних сорочках. Молодой врач держал большую черную сумку. Между пожарными на ковровой дорожке коридора стоял красный аппарат искусственного дыхания. В узком коридоре стало тем временем очень жарко.