— Я пришлю к тебе завтра гильдию ткачей, объяснишь им, что такое «бинт», как его производить и сколько заказать, чтобы хватило на десять тысяч солдат.
У меня закружилась голова от предстоящего объема работ, Уильям заглушил стон поцелуем и наконец опрокинул меня на кровать. Я сделала попытку вырваться, но он меня остановил:
— Дела потом. Муж тоже нуждается в твоем внимании. Я и так проявлял чудеса терпения, Света.
Не договорив, он прикусил мочку уха так, что я вскрикнула, и принялся развязывать пояс домашнего халата.
Лорд Бестерн выглядел умопомрачительно красивым в полурасстегнутой рубашке и с потемневшим от желания взглядом. Я с наслаждением стянула ленту с его волос и пропустила сквозь пальцы мягкие черные пряди. Потянулась к нему, провела губами по колючей от щетины щеке.
Он поймал мои запястья, завел за голову и там удержал одной рукой, пресекая попытки вырваться.
— У тебя есть кем командовать, — промурлыкал он низким голосом, которым успокаивают животных. — А в спальне решаю я.
Я глубоко вздохнула. Чувствовать себя во власти большого и сильного мужчины было просто чудесно. Я расслабилась, впитывая всей кожей жар тела мужа. Уильям внимательно посмотрел мне в глаза, наблюдая за откликом на прикосновения, и принялся неторопливо с удовольствием исследовать мое тело, начиная с голой кожи в вороте рубашки.
Удерживая мои руки за головой, лорд Бестерн наклонился поцеловать ямку между ключицами, подул туда, где бьется пульс на шее, завершив выдох около уха. Я задрожала, меня с головой накрыл жар, захотелось прижаться к мужу, попросить большего. Я дернулась и ощутила собственное бессилие, руки крепко удерживались сильными мужскими пальцами. Я протестующе выгнулась, а муж довольно ухмыльнулся и отпустил мои руки лишь для того, чтобы избавиться от мешающей рубашки, а потом вновь захватил меня в плен.
— Так нечестно! — возмутилась я, а он, иронично заломив бровь, отправился исследовать освобожденные просторы. — Я отыграюсь!
Он захватил в плен чувствительную вершинку груди и прикусывал ее, заставляя меня стонать и ерзать. Наигравшись вволю, лизнул на прощанье и, посмотрев на меня снизу вверх, ответил:
— И твой черед придет, милая, но сегодняшняя ночь — моя!
Затем я ладонями зажала собственный рот, чтобы не кричать в голос от того, что проделывал со мною муж.
Он навис надо мною, донельзя довольный собой, на волосок от потери контроля над едва сдерживаемым желанием. Взял меня дико, бурно, так, как я и хотела. Крепко прижал к себе и не отпускал до конца.
А потом свалился рядом, весь разгоряченный, невероятно родной. Я тяжело дышала, все еще не веря, что близость между двумя людьми может быть такой. Яростной и яркой, без всяких преград.