«И еще, — отметила я с сарказмом. — Изнасиловать он меня теперь тоже не сможет».
— Энтони, — поинтересовалась я смиренным голосом. — А как же надвигающаяся война? Разве ты не нужен сейчас брату?
— Ричард не прислушивается к моим советам, — хмыкнул Энтони. — Война — его рук дело, пусть сам и расхлебывает. Я полностью в твоем распоряжении.
Матрас с правой стороны прогнулся под тяжестью принца. Он обнял меня одной рукой, склонился так, что каштановые волосы мазнули по ключицам, остановился на расстоянии вдоха от губ.
Я была полностью в его власти. Беспомощная и обреченная. Зависимая от милости принца.
Я медленно отвернулась, посмотрела в окно, где снег укрывал шапкой лес.
Не смогла. Не хотела предать мужа.
Энтони выпрямился, задумчиво потер переносицу.
— Я позову твою подругу, — бросил он, выходя из комнаты.
Через пару минут забежала Мэй, встревоженная и взъерошенная, как пушистый воробей. Мы крепко обнялись, она поцеловала меня в щеку, и тут же стало чуточку светлей на душе.
— Мэй, скажи, может, тебе удалось передать весточку лорду Бестерну? — с надеждой спросила я, сглатывая слезы.
Подруга отрицательно покачала головой, указала пальцем на ухо и на дверь, намекая на то, что нас подслушивают.
Я понятливо прикусила губу. Подбородок дрожал, отчаяние грозилось поглотить меня.
Мэй прошептала одними губами:
«Сбежим».
Я пожала ее ладонь и благодарно повторила, не произнося ни звука:
«Сбежим».
Энтони вошел с серебряным подносом, на котором дымился чайник. Лежали на тарелке золотистые хлебцы, кусочек масла таял на стопке воздушных оладий. Алело ягодное варенье в вазочке.
Принц попросил Мэй выйти, затем покормил меня своими руками, промокая губы салфеткой.
— Я не чудовище, Света. Вся моя вина в том, что я не готов признать свое поражение.
— Почему я, Энтони? В твоем распоряжении множество благородных леди, мечтающих о благосклонности принца.
Энтони хмыкнул, отставил тарелку обратно на поднос и посмотрел на меня долгим изучающим взглядом.
— Поначалу я думал, ты ведьма. С особой магией, ведомой пришелицам из вашего мира, сводящей мужчин с ума. Я хотел избавиться от наваждения, прервать связь со служанкой, но, даже принадлежа другому, ты не покинула моего сердца. И я понял, что ошибся. Отказался от единственной женщины, делавшей меня счастливым.
«Энтони, — мысленно заметила я, — а о моем счастье ты подумал?»
День за днем тянулось мое вынужденное заточение. Кость срасталась болезненно, я много спала, чтобы набраться сил.
Мне попался благородный похититель. Энтони искренне считал себя правым, а мне хотелось в сердцах бросить, что в моем мире удерживание человека против воли — статья Уголовного кодекса. Я все еще не могла понять, сколько принц намерен держать меня в заточении и как поступит, когда поймет, что старания заполучить меня напрасны.