Впрочем, были и минусы тропической жары. Остро встал вопрос гигиены – Николай опасался болезней, в жарком климате распространявшихся молниеносно. При малейшем подозрении на дизентерию или холеру, люди сразу же изолировались в карантинную повозку до излечения. Они строго следили за соблюдением гигиены – по лагерю ходили специальные люди и смотрели за состоянием одежды, посуды казаков и требовали соблюдения чистоты.
Были, конечно, и недовольные такими строгостями. Их по решению командиров прилюдно выпороли плёткой, после чего недовольство стихло, и люди истово начали блюсти чистоту. Среди уцелевших нашлось и несколько медработников – от медсестры до заведующей отделением районной больницы, которые стали ответственными за медицину.
Дорога проходила почти без столкновений с местными жителями, за исключением двух случаев, когда пара фуражиров была обстреляна из огнестрельного оружия и легко ранена. Николай приказал поджечь дома, из которых был произведён обстрел. Они так и не узнали, кто на них напал. Да это было и неважно. Карающая акция была сделана специально, для устрашения – чтобы больше никому в голову не пришло напасть на них. Жизнь в лагере беженцев как-то устоялась – днём они продвигались вперед километров по сорок, потом становились на ночлег, разбивали лагерь. Утром собирались в путь снова. Казалось, так будет вечно. Командование казаков взяло на себя роль загса – они завели большую книгу, в которую вписывали новые создавшиеся семьи. Человек привыкает ко всему, даже к жизни после вселенской катастрофы.
Диман отошёл после контузии и носился по лагерю, налаживая порядок. В исключительных случаях он обращался к Николаю, когда не мог сам разобраться в ситуации или надо было устроить показательный суд и аутодафе нарушителю порядка. Впрочем, кроме банального мордобоя-бытовухи, скандалов на почве ревности и мелкого пакостничества ничего особо криминального не было. Людям в процессе выживания просто некогда было думать ни о чём криминальном, для этого не хватало времени и сил.
Через некоторое время все были разбиты на подразделения, во главе каждого встал старшина. Он отвечал за хозяйственные дела его группы, разбирал конфликты, а если конфликт был слишком серьёзным – дело переходило к суду старшин. Если же стороны были недовольны судом – конечной инстанцией был уже Войсковой Атаман, то есть Колян, который находился на положении самодержца и мог отменять решения, миловать или наказывать. Он сразу решил построить жёсткую централизованную систему управления, так как это был наиболее эффективный в экстремальных условиях способ управления. Колян, в общем-то, не особо задумывался о том, что он строит самодержавную империю, но он интуитивно понимал, как надо делать, и руководствовался здравым смыслом.